возможно, ранее совершил в этом месте убийство? Не смешите шерсть у меня на спине.
— Вы
Но Дат лишь покачал головой.
— Наоборот. Я должен
Адекор выпятил челюсть.
— Как? — спросил он.
— Э-э… прошу прощения? — ответил Дат.
— Как? Как вы собираетесь помешать мне спуститься в шахту?
— Любым способом, который потребуется, — ровно ответил Дат.
— Ну, хорошо, — сказал Адекор. Он замер на мгновение, словно обдумывая, действительно ли он собирается это сделать. — Ну, хорошо, — повторил он и решительно двинулся к входу в лифт.
— Стойте, — сказал Дат без какого-либо напряжения в голосе.
— Или что? — спросил Адекор, не оглядываясь. Он старался, чтобы его слова прозвучали бесстрашно, но его голос дрогнул, так что желаемого эффекта он не добился. — Разобьёте мне череп? — В этот момент мышцы шеи у него непроизвольно сжались, ожидая удара.
— Вряд ли, — сказал Дат. — Просто усыплю вас дротиком с транквилизатором.
Адекор остановился и повернулся.
— О, — сказал он. Он никогда не пытался идти наперекор закону, и не знал никого, кто бы это делал. Да, было бы логично обзавестись способами остановить человека, не причиняя ему вреда.
Жасмель встала между Адекором и метателем дротиков, который тем временем оказался у Дата в руке.
— Вам придётся сначала выстрелить в меня, — сказала она. — Он спустится вниз.
— Как пожелаете. Только должен вас предупредить — вы проснётесь с ужасной головной болью.
— Прошу вас! — крикнул Жасмель. — Он пытается спасти моего отца — вы не понимаете?
В голосе Дата впервые послышалось что-то вроде сочувствия.
— Вы хватаетесь за дым. Я знаю, как вам тяжело, но вам придётся смириться с реальностью. — Он качнул метателем в сторону выхода из шахты. — Я сожалею, но ваш отец мёртв.
Глава 17
В генетической лаборатории Лаврентийского университета не было такого оборудования для извлечения дергадировавшей ДНК из старых образцов, как в лаборатории Мэри в Йоркском. Однако в данном случае оно и не требовалось. Взять клетки у Понтера из ротовой полости и извлечь из них митохондриальную ДНК — эта рутинная операция была под силу любой генетической лаборатории мира.
Мэри ввела два праймера — коротких отрезка митохондриальной ДНК, соответствующих началу последовательности, которую она идентифицировала много лет назад в образце, взятом у германского неандертальца. Потом она добавила фермент — ДНК-полимеразу, запустив полимеразную цепную реакцию, в ходе которой интересующий её участок подвергнется амплификации — будет воспроизводить себя снова и снова, каждый раз вдвое увеличиваясь в объёме. Скоро у неё будут миллионы копий этого участка для анализа.
Как сказал Рубен Монтего, лаборатория в Лаврентийском много работала по заказу полицейской судмедэкспертизы, так что здесь был запас специальной ленты для герметизации ёмкостей. Это лента использовалась для того, чтобы генетики могли без тени сомнения утверждать в суде, что содержимое ёмкости не могло быть фальсифицировано в то время, когда на неё никто не смотрел. Мэри запечатала контейнер с результатами продолжающейся полимеразной амплификации и расписалась на ленте.
Потом она воспользовалась лабораторным терминалом для того, чтобы проверить свою почту в Йоркском. За последние сутки почты пришло больше, чем за весь предшествующий месяц; многие письма были от экспертов по неандертальцам со всего мира, которые как-то прознали о том, что она в Садбери. Пришли письма из Вашингтонского, Мичиганского, Стэнфордского, Кембриджского университетов, из UCB[12], UCLA, Университета Брауна, Университета штата Нью-Йорк, из британского Музея естественной истории, французского Института четвертичной истории и геологии, её старых друзей из
Она проигнорировала все эти письма, но посчитала необходимым написать своей аспирантке в Йоркском:
