самой границе Лайвли. Все вошли в дом; зрелище того, как Рубен отпирает входную дверь, а потом запирает её на засов и набрасывает цепочку, вызвало у Понтера неподдельный интерес.
Внутри Понтер улыбнулся.
— Прохладно, — сказал он с восторгом. Наличие у Рубена кондиционера явно обрадовало его.
— Ну, — сказал Рубен, улыбаясь Луизе и Понтеру, — добро пожаловать в моё скромное жилище. Устраивайтесь кто как хочет.
Луиза огляделась вокруг.
— Вы не женаты? — спросила она.
Рубен подумал о том, что могло побудить её задать такой вопрос. Возможно, она хотела узнать, свободен ли он — такая интерпретация нравилась ему больше всего. Вторая, более вероятная — она вдруг сообразила, что заехала в какую-то тьмутаракань с человеком, с которым едва знакома, и теперь находится с ним и неандертальцем в пустом доме. Возможна и третья, самая вероятная, осознал Рубен, оглядывая царящий в гостиной беспорядок — разбросанные повсюду журналы, тарелку с засохшими остатками пиццы на кофейном столике — что он
— Нет, — сказал Рубен. — Был женат, но…
Луиза кивнула.
— У вас хороший вкус, — сказала она, оглядывая мебель: смешение карибского и канадского стилей, много тёмного полированного дерева.
— У жены, — сказал Рубен. — Я почти ничего не менял после развода.
— Ах, — сказала Луиза. — Вам помочь с ужином?
— Нет, я собирался просто зажарить несколько стейков. У меня мангал на заднем дворе.
— Я вегетарианка, — сказала Луиза.
— О. Ну, можно запечь какие-нибудь овощи… картошку?
— Это было бы здорово, — согласилась Луиза.
— Хорошо, — сказал Рубен. — Развлекайте Понтера. — И он пошёл в ванную вымыть руки.
Работая за столом на заднем дворе, Рубен смотрел, как между Луизой и Понтером разворачивается всё более оживлённая дискуссия. Вероятно, Хак изучила много новых слов, пока они ехали сюда. Наконец, когда стейки поджарились, Рубен постучал в стекло, чтобы привлечь их внимание, и жестом позвал их на двор.
— Доктор Монтего, — радостно заявила Луиза, выйдя из дома, — Понтер — физик!
— Неужели? — ответил Рубен.
— Да! Совершенно точно. Я пока не смогла уточнить детали, но он определённо физик; я думаю, даже
— Как вы это определили?
— Он сказал, что думает о том, как вещи работают, и я сказала, думая, что он инженер: он имеет в виду большие вещи? Но он сказал, нет-нет, маленькие, такие маленькие, что не видно. И я нарисовала несколько диаграмм из базового курса физики, и он их узнал, и сказал, что он этим и занимался.
Рубен взглянул на Понтера с ещё бо?льшим восхищением. Из-за покатого лба и выступающего надбровного валика он выглядел, скажем так, малость туповатым, но — физик! Учёный!
— Интересно-интересно, — сказал Рубен. Он жестом пригласил всех рассаживаться вокруг круглого стола с зонтиком, потом разложил стейки и завёрнутые в алюминиевую фольгу печёные овощи по тарелками и расставил их на столе.
Понтер улыбнулся своей широченной улыбкой. Это, без сомнения, была настоящая еда для него. Но он снова начал оглядываться, точно так же, как утром за завтраком, словно не мог чего-то найти.
Рубен ножом отрезал кусочек от своего стейка и поднёс его ко рту.
Понтер неуклюже попытался повторить его действия, хотя отхватил кусок гораздо крупнее.
После того, как Понтер закончил жевать, он начал издавать какие-то звуки, похожие на слова его речи. Следом послышался мужской голос, которого Рубен раньше не слышал.
— Хорошо, — сказал голос. — Хорошая еда. — Голос, по-видимому, исходил из импланта Понтера.
Рубен удивлённо вскинул брови, и Луиза объяснила:
— Разговаривая с ним, я постоянно путалась, пытаясь отделить то, что имплант говорит сам по себе от его перевода речи Понтера. Теперь он говорит мужским голосом, когда переводит слова Понтера, и женским, когда говорит сам по себе.
— Так проще, — подтвердила Хак привычным женским голосом.
