— Но было бы здорово, если бы ты была дома, когда я вернусь, — говорит Мину, и мама гладит ее по волосам.
Она приехала сразу, как только услышала про пожар в редакции газеты. С тех пор она и отец общаются на редкость мило, можно даже подумать, что они любят друг друга. Между ними чувствуется притяжение, о котором говорил Густав.
Хорошо, что папа немного успокоился. «Энгельсфорсбладет» временно снимает комнату в редакции «Фагерста-Постен». Папины статьи о том, как «ПЭ» прибрал к рукам город, имели большой резонанс по всей стране. Но с тех пор эта история обросла сплетнями. Рассказ о возникновении «Позитивного Энгельсфорса» и его падении стал для средств массовой информации дойной коровой. Чего только они не писали: и про коррупцию, и про зомбирование, и про заблудших юнцов, и про нападение на местную газету, и про загадочный конец лидеров движения «ПЭ». Даже прошлогодние самоубийства сюда припутали. Случай в спортзале называли и попыткой массового самоубийства, и массовым жертвоприношением. Обсуждали, почему все находившиеся в то время в спортзале ничего не помнят.
Папа вздыхал, читая очередные «сенсации», но было видно: он рад, что оказался прав.
Мину надеется также, что на папу положительно действует мамин приезд. Может, вдали друг от друга они наконец поняли что-то важное?
В дверь звонят, Мину идет открывать.
Густав замирает, увидев ее платье. Он узнает его. Он и сам в том же костюме, в котором был на похоронах Ребекки.
— Ты готова? — спрашивает он.
Она кивает, берет плащ и цветы, лежащие на тумбочке в прихожей.
Густав и Мину выходят на улицу, и тут его рука случайно касается ее руки.
Оба одновременно отдергивают руку.
«Он только друг», — говорит сама себе Мину.
Они идут в молчании. Громко щебечут птицы, прямо над Мину пролетает лазоревка.
— Я вчера заходил к Рикарду, — говорит Густав.
Рикард единственный из рядовых членов «ПЭ» пострадал физически. Оливия так часто управляла его действиями, что здоровье Рикарда сильно расшаталось. Все последние недели он провел в больнице, и доктора не могут понять, как его лечить.
— Как он себя чувствует? — спросила Мину.
— Средне, — ответил Густав. — Силы потихоньку восстанавливаются. Но он в депрессии.
Мину кивает. Ей жаль Рикарда. Почему Оливия именно его выбрала своим орудием?
Вот впереди и церковь.
— Я все думал про то, что ты говорила про Иду в тот вечер, когда я к тебе заходил, — говорит Густав. — Ну насчет того, что она старается исправиться. Мне кажется, ты была права.
Сердце Мину заныло, когда она вспомнила, как Ида умирала у Густава на руках, а он пытался сделать ей искусственное дыхание. Она никогда не забудет эти минуты.
— О чем ты думаешь? — спрашивает Густав.
— Так, ничего особенного, — говорит она.
Но она больше не хочет лгать Густаву. Он заслуживает того, чтобы знать правду.
Когда-нибудь она расскажет, что произошло на самом деле. Она обязательно сделает это. Он должен знать, что Ида умерла как герой. Он должен знать, как в действительности устроен мир и какую цену в нем за все приходится платить.
Все люди на Земле заслуживают того, чтобы знать правду.
Совет хочет, чтобы мир магии существовал отдельно от мира обычных людей. Но разве справедливо, что правду знает только маленькая горстка людей?
Они идут по дорожке к церкви. Под ногами хрустит гравий.
Линнея, Анна-Карин и Ванесса ждут их у лестницы.
Мину подходит к ним, они обнимаются. Мину делится с ними принесенными цветами. Шесть белых роз. Четыре от Избранниц, одна от Густава. Шестая от Николауса. Мину уверена, он бы одобрил ее решение.
Она оборачивается и видит Виктора, идущего по дорожке, засунув руки в карманы плаща. Он старается встретиться с Мину взглядом. Она отворачивается и входит в церковь, не говоря ему ни слова.
Спустя несколько дней после смерти Иды Виктор позвонил Мину. Сказал, что подъехал и ждет ее в машине около дома.
— С Адрианы сняли обвинение, — сказал он. — Все прошло легче, чем я думал.
— Как она себя чувствует? — спросила Мину.
— Пока еще в растерянности. Наши врачи поставили ей диагноз, который объясняет провалы в памяти. Сейчас она занимается своим здоровьем. Но это скоро пройдет.
