Огонь

поводу некачественных продуктов.

Вот бы и Якоб отменил сегодняшнюю встречу.

Линнее так хочется поговорить с кем-нибудь про Ванессу, что она боится проболтаться. Но посвящать Якоба в свои отношения с Ванессой ей совсем не хочется, точно так же как не хочется говорить ему про Элиаса. Лучше уж в сотый раз перемалывать одно и то же: про детство, отца и смерть мамы.

Ванесса и Элиас — это ее сокровище, им она не будет ни с кем делиться, хотя владеть этим сокровищем тяжело и больно.

Тут открывается дверь и выходит Якоб:

— А, Линнея! Привет!

Он протягивает руку, Линнея пожимает ее. И вдруг на нее резко наваливается тоска, такая же сильная, как в те дни, когда боль от смерти Элиаса была совсем свежа.

Но это не ее тоска. Это тоска Якоба.

Я не должен был принимать ее сегодня. Следовало отменить встречу…

Линнея отдергивает руку, но мысли Якоба продолжают эхом отдаваться в ее голове.

Линнея идет следом за Якобом в кабинет, стараясь скрыть свое удивление.

— Как прошла первая школьная неделя?

— Супер.

Якоб, похоже, не услышал в голосе Линнеи иронию и просто кивнул головой.

— У тебя больше не было приступов панического ужаса?

— Нет.

Якоб не ответил, и Линнея осторожно заглянула в его мысли, чтобы понять, верит ли он ей.

…Я не могу… чем я могу ей помочь… почему я не взял больничный…

Линнея смотрит на Якоба. Несмотря на загар, его лицо кажется бледным. Вокруг глаз красные круги. Пальцы рассеянно теребят нитку, болтающуюся на отвороте шорт.

…Я должен был понять, что не смогу работать… какой я, к черту, психолог… она умерла… совсем умерла…

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает Линнея.

— Хорошо, только немного устал.

Якоб не ожидал вопроса Линнеи, и ей даже не приходится напрягаться, чтобы услышать его следующую мысль.

…Черт, она видит меня насквозь… как в тех кошмарах, когда мне снится, будто пациенты знают, что я думаю…

— Почему тебя интересует мое самочувствие? — спрашивает Якоб, и в его голосе против воли слышатся агрессивные нотки.

— А разве нельзя спросить, как вы себя чувствуете?

Якоб откашливается и пытается вернуться к привычной роли консультанта-психолога.

— Можно, конечно… — Он старается не встречаться с девушкой взглядом. — Просто мне показалось, ты чем-то озабочена. Хочешь мне что-то рассказать?

Но Линнея уже не слышит собственных мыслей.

Ее голова занята мыслями Якоба.

Умерла его коллега, та самая, с которой он изменял жене год назад. И сейчас он думает про то, что должен был ей сказать — и не сказал, должен был сделать — и не сделал, про те часы, которые они проводили вместе и про которые Линнея совсем не хочет ничего знать.

В жизни всех людей есть второе дно. Линнея не задумывалась об этом, пока не научилась читать мысли. С тех пор как она больше узнала о жизни других людей, собственные беды уже не кажутся ей исключительными. Но сейчас она не в силах слушать мысли Якоба.

Она произносит общие слова о страхе перед будущим и несет всякую чушь. Якоб слушает ее вполуха. Только в конце разговора ей удается отключиться от его мыслей.

* * *

Последний урок пятницы, в классе жарко, и Мину с трудом удается сконцентрироваться на том, что говорит Ильва. Ребята смотрят на учительницу