красовался на голове. Каждая мышца в теле болела, будто его били кувалдой. Кроме того, он был целиком и полностью выжат. Не мог даже пальцем пошевельнуть или хоть слово вымолвить. А заставить себя открыть глаза и подавно. В довершение всего он не помнил ничего из того, что с ним только что проделали шесть безупречных Дочерей Иштар.
— Я хочу увидеть лицо нашего жениха, — промурлыкала Этери. (Он узнал ее сладостный голос, на который некогда молился и который до сих пор волновал его сердце.)
Голова Аркадия моталась из стороны в сторону, пока Этери дергала и тянула за серебряный шлем. Наконец она догадалась расстегнуть ремень под подбородком.
Воцарилась тишина.
— Ой… Аркадий! — воскликнул кто-то.
Послышалось торопливое шарканье: Жемчужины собрались вокруг распростертого тела юноши и потрясенно на него уставились.
Удивительно, что ни одна из них не умерла. Мысленные команды, встроенные в них инженерами-генетиками Халифа, не сработали. Жемчужины насладились сексом с князем Московии (по крайней мере, они так считали), и акт любви освободил их от психических оков. Теперь они могли делать что пожелают и с кем хотят, как и положено от рождения женщинам повсюду.
— Но почему на нем корона?
— И скипетр в руках?
— У него в карманах камзола драгоценные камни, ювелирные украшения, золотые слитки…
— Он стал вором! — воскликнула Этери.
— Как романтично, — недоверчиво сказала Евлогия.
— Недостаточно романтично.
— По-моему, все, что меньше самоубийства, оскорбительно.
— В любом случае сокровища принадлежат русскому народу и государству Московии, поэтому мы не можем присвоить их себе, — подытожила Этери. — Посмотрите на филигранное золотое яйцо! Нельзя просто оставить Аркадия здесь, чтобы он сбежал с добычей.
— В зале есть сундук, положим все вещи в него. Когда неандертальцы вернутся, поставим Энкиду на стражу у сундука для великого князя.
Кто-то кашлянул.
— Вот и мы, — прохрипел мужской голос, и одновременно другой произнес: — Мы выиграли бой.
Жемчужины завизжали.
— Закройте глаза, мы растрепаны!
— Отвернитесь!
— Где моя юбка?
Проклиная свои глаза, столь упорно не желавшие открываться, Аркадий почувствовал, что проваливается обратно в беспамятство.
Аня Пепсиколова неторопливо одевалась. Закончив завязывать шнурки, она выпрямилась и долго смотрела сверху вниз на обнаженного беззащитного Даргера. Он опасливо посматривал на нее. Даргера встревожило выражение ее покрытого запекшейся кровью лица. Аня явно погрузилась в размышления. И действительно ее одолевали занятные мысли. Может, стоило сбрить англичанину все волосы на теле? Это было бы весьма символично, особенно с учетом ее длительного и трудного путешествия в подземном мире. Она всерьез рассмотрела интересную возможность, но затем отбросила идею. Она и так сделала достаточно.
Вслух Пепсиколова произнесла:
— Теперь все… разобрались.
— Спасибо, было очень приятно, — выдавил Даргер с елейной неискренностью. Хотя, учитывая обстоятельства — изнасилованный и до сих пор накрепко привязанный к каталке, — он не был, строго говоря, под присягой. — Где, осмелюсь спросить, ты пропадала?
— Там и сям. — Пепсиколова одернула рукава куртки и пожала плечами. — Ну, ты понимаешь.
— Что ты делала?
— То да се. — Она надела кепку и тщательно выверила угол наклона козырька. — Ничего особенного.
— Рад слышать, — в голосе Даргера прорезалась лукавая нотка. — Итак, моя милая Аня, а сейчас, когда мы испытали взаимный экстаз, надеюсь, тебе тоже было хорошо? — мы должны обсудить наше общее будущее.
— Будущее?
Аня была совершенно уверена, что Даргер не испытал ничего даже отдаленно похожего на экстаз. Она бы заметила. И вообще, ей было на него наплевать. В данный момент ее волновала лишь собственная кожа, которая загрубела и чесалась.
— Сперва я вымою лицо и руки. А еще… Не знаю. Может, погуляю.
