Настя, стоя посреди комнаты, кланялась каждому, произносила любезные речи. Вдруг, когда подошел суровый самурай лет сорока, ее словно током ударило. Отвешивая поклон, она взглянула исподлобья. Сомнений не было, перед ней в облике господина, которого представили как Маэда Тосицунэ, стоял Сенкевич.
«Слава богу, – мысленно возликовала Настя. – Хоть один появился. Теперь не надо разыскивать этого штукаря». Она тут же, не прекращая изысканной беседы, принялась строить планы, как заставить вражину перенести их с Даном домой.
Невозмутимое лицо Тосицунэ не изменило выражения, однако по глазам было видно: Сенкевич тоже узнал девушку. В знак этого он едва заметно кивнул.
Несмотря на важность гостей, все шло своим чередом. Настя музицировала, декламировала хокку, улыбалась и поддерживала вежливую беседу, изобилующую красивыми метафорами. Остальные девушки смирно сидели возле мужчин, время от времени скромно отвечая на вопросы и даря нежные улыбки. Посетители были довольны. Один из них, тощий молодой чиновник по имени Гэндзи Нобуери, лицо которого было покрыто какой-то сыпью, не сводил с Насти-Кумико восхищенного взгляда.
– Танец, Кумико-сан, – попросил он, когда девушка отложила сямисэн.
– Танец, танец! – подхватили захмелевшие от сакэ и от близости женщин гости.
Тоши поднесла два веера, слегка нахмурилась, понуждая уступить просьбе мужчин.
Кумико не обучалась танцам – это занятие не для девушки из хорошей семьи. Но она видела выступления танцовщиц и хорошо запомнила значение того или иного движения. Решив, что это в Японии главное, Настя призвала на помощь весь свой артистизм и вышла в центр комнаты. Заиграл сямисэн, девушка изогнулась, взмахнула веерами. Гости замерли, наблюдая, как трепещет в ее руках расписной шелк.
Настя старательно совершила весь набор неестественных, как ей самой казалось, движений. Она бы это даже и танцем не назвала, скорее, чередой символов, но вот странно: покачиваясь под музыку, замирая в ломаных позах, выгибаясь, она чувствовала себя изящной и гармоничной. «Наверное, это восприятие Кумико», – решила Настя.
Господин Гэндзи просто пожирал взглядом хрупкую фигурку девушки. «Если бы глазами можно было трахать, я бы сегодня лишилась невинности», – злобно подумала Настя, мужественно продолжая демонстрировать хореографические умения.
Танец закончился, и гости восхищенно заговорили, осыпая гейшу комплиментами. Кланяясь и улыбаясь, она успела заметить, как Гэндзи кивнул сводне и вышел. Тоши засеменила следом. Это Насте вовсе не понравилось, оказалось – не зря.
– Через два дня господин Гэндзи войдет к тебе, чтобы взять невинность, – сообщила сводня, когда посетители разошлись.
«Вот это новость», – подумала Настя. Что ж, молодой чиновник из богатой семьи отличался более практичными взглядами, чем самурай-эстет Сакамото. Если понравившаяся вещь выставлена на продажу, почему бы ее не купить?
– Но разве господин Сакамото не заплатил за мою невинность? – попыталась возразить Настя.
– Заплатил, – хихикнула Тоши. – Но ведь он отдавал деньги за время с тобой. И если старик, вместо того чтобы сорвать цветочек, слушал, как ты бренчишь на сямисэне, это его беда, не моя.
– Господин Сакамото рассердится, – не сдавалась Настя.
– Молчи, девчонка! – Тоши замахнулась, но, встретив холодный взгляд в упор, передумала бить гейшу. Вспомнила, какую прибыль та приносит. – Это не твоя забота. Господин Гэндзи очень богат, очень. И заплатил за тебя вдесятеро больше, чем старик. Сакамото не посмеет связываться с таким важным чиновником.
«Что ж, недолго музыка играла, – подумала Настя. – А у богатейского-то сынка, похоже, сифилис – сыпь на роже, болячки на губе, глаза гноятся…» Она, конечно, в чужом теле, да кто знает, сколько придется в нем находиться. А когда с Данилкой встретится, что делать? Нет уж, Настя не собиралась гнить заживо. Она снова решила сбежать. Благо под циновкой, в изголовье постели, была припрятана немалая сумма от щедрот господина Сакамото.
– Готовься к встрече со своим первым мужчиной, – подытожила сводня. – А чтоб тебе в голову не пришли дурные мысли… – Она вышла, через тонкую задвижку донесся ее голос: – Минору, Широ! Сюда! Стойте здесь, охраняйте. И чтоб она ни шагу из комнаты не сделала.
– А если в отхожее место попросится? – спросил слуга.
– Провожать до двери, стеречь, потом вести обратно! – отрезала Тоши.
«С двумя охранниками не справиться», – загрустила Настя. Оставалось лишь надеяться на чудо. Она прилегла, натянула одеяло и глубоко задумалась, пытаясь сообразить, как выпутаться из беды и не стать охотничьим трофеем похотливого придворного сифилитика. Но не заметила, как мысли потекли в другом направлении, превратившись в воспоминания Кумико.
– Как твои дела, матушка? Здорова ли ты? – вежливо спросил Хидэери, наблюдая за тем, как золотистый горячий чай льется в чашку.
Сегодня отец, утомленный воинскими делами, пришел отдохнуть на женскую половину. В последнее время он не баловал семью частыми посещениями. Кумико смотрела на него и не узнавала. Лицо его оставалось невозмутимым, но как же изменилось! Глубокая складка залегла между бровей, резче обозначились морщины вокруг рта. Отец осунулся, словно после долгой болезни. Он хмурился и как будто все время подмигивал правым глазом. Сопротивление осаде и переживания за семью давались ему тяжело.
