— Еще не могу. Данные пока не высечены в камне.

— Бальза сойдет. Хоть что-то.

— Он маленький. Двести — триста нанометров, видимо. Сильно зависит от сернистых соединений, по крайней мере, структурно. Очень простой генотип; думаю, он использует РНК и для катализа, и для репликации, а это довольно хитрый трюк. Создан для простых экосистем, что имеет смысл, если перед нами конструкт. Они же не ожидали, что он выберется из пробирки.

— Но что он делает?

— Не могу сказать. Мне вместо нормального образца прислали какие-то ошметки, Кайфолом. Поразительно, что я вообще так далеко забралась. И если спросишь, то, по моему мнению, вполне очевидно, что нам и не положено понимать назначение этой штуки.

— А это не может быть какой-то реально лютый патоген?

«Должен быть. Обязан. Если мы сжигаем людей...»

— Нет. — Голос ее казался спокойным, но настойчивым. — Не мы их сжигаем. Они.

Дежарден моргнул.

«Это я сказал?»

— Мы на одной стороне, Элис.

— О да.

— Элис...

Иногда она его раздражала. По-настоящему. Ему так хотелось крикнуть: «Идет война. И не против корпов, бюрократов или твоих воображаемых Империй Зла: мы сражаемся против целой равнодушной вселенной, которая рушится вокруг нас, а ты мне тут на мозги капаешь, потому что приходится иногда мириться с потерями?»

Но у Джовелланос было в мировоззрении слепое пятно размером с Антарктику. Иногда ее никто не мог переубедить.

— Просто ответь на вопрос, ладно? Кто-то явно думает, что эта штука чрезвычайно опасна. Может ли это быть какая-то болезнь?

— Средство биологической войны, то есть. — К его удивлению, она отрицательно покачала головой. — Навряд ли.

— С чего бы?

— Болезни — это такие маленькие хищники, которые жрут тебя изнутри. Если они спроектированы так, чтобы кормиться человеческими молекулами, то их биохимия должна сочетаться с нашей. А D-аминокислоты предпо­лагают обратное.

— Только предполагают?

Элис пожала плечами:

— Ошметки, не забыл? Я всего лишь говорю, что если А хочет съесть Б, причем так, чтобы впоследствии А не вырвало, то они должны иметь одинаковую биохимию. Но в этом смысле от Бетагемота до нас — как до облака Оорта. Хотя я могу ошибаться.

«Но носители — судостроители, водолазы...»

— А он может выжить в человеке?

Джовелланос поджала губы:

— Все возможно. Возьми, к примеру, А-51.

— Это еще что такое?

— Микроб-металлоокислитель. Обитает в иле, на дне глубоких озер, только вот несколько миллионов из них сейчас живет у тебя рту. Никто не знает, как он туда попал, но такие дела.

Дежарден сложил пальцы домиком и пробормотал чуть ли не про себя:

— Она назвала его почвенным микробом.

— Да она бы его кукурузным початком назвала, если б решила, что так прикроет свою корпоративную задницу.

— Господи, Элис. — Он покачал головой. — Почему ты вообще здесь работаешь, если мы только и делаем, что служим темному властелину?

— А все остальные еще хуже.

— В общем, я не думаю, что Бетагемот вылез из какой-то фармлаборатории. Скорее всего, он пришел из океана.

— Это как?

— Пожары коррелируют с людьми, которые долгое время провели в море.

— Океан — довольно большое место, Кайфолом. Мне кажется, если бы это была природная зараза, то она бы вышла на берег миллионы лет назад.

— Ага. — Дежарден вызвал личные дела каждой жертвы, относящейся к делу, — мысленно поблагодарив дьявольскую сделку, которая давала допуск к закрытой информации в обмен на свободу воли, — и принялся сужать область поиска.

— Хотя, знаешь, если подумать, — продолжала Джо­велланос, — в среде высокого давления эти застывшие энзимы и в самом деле работали бы

Вы читаете Водоворот
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату