— Слушай, я тебе не энциклопедия и не судовой учебник, чувак, — страдальчески скривился толстяк, на которого вновь резко навалилась агорафобия, до этого на время отступившая под натиском кровавых событий последних дней. — У кэпа вон лучше спроси. Ему виднее.
Но беспокоить Тараса по пустякам Паштет, отвлекшийся от созерцания нависающей над ними громадины, сейчас не решился. Вместо этого он выудил из подсумка счетчик и направил его в сторону «Поликарпова».
— Пока вроде нормально, можем приставать.
В этот момент первая лодка мягко стукнулась о пологий ледник, на двадцать лет прочно приковавший к себе так и не вернувшееся домой исследовательское судно, и люди из небольшого отряда, навьюченные рюкзаками, один за другим стали перепрыгивать на твердую землю.
— Осторожней! Балка неустойчива! — сложив ладони рупором, в очередной раз прокричал задравший голову Савельев.
— Не орите под руку, мешаете ведь! Задолбали уже! — огрызнулся карабкающийся по выступам на краю разлома Ворошилов, на спине которого висела смотанная веревочная лестница.
Прихваченные Треской кошки оказались недостаточно длинными, чтобы достать до виднеющегося в разломе потолка нижней палубы. Поэтому было решено закрепить на них лодки, глубоко воткнув острые крючья в лед. Веревочная лестница оказалась очень кстати, но как ее доставить наверх? И вот теперь спелеолог с помощью альпинистского снаряжения неторопливо поднимался все выше и выше, тщательно взвешивая каждый новый шаг.
— Давай быстрее, чувак! — поторопил переминающийся на льду Треска. — Холодно тут, на ветру!
— Не хочешь сам попробовать? Думаешь управиться быстрее меня? — откликнулся остановившийся перевести дух Ворошилов, фиксируя жумар[12]. Он быстро вспотел, громоздкий полярный комбинезон и увесистая заплечная ноша сковывали и без того затрудненные движения.
— Чего рассусоливаешь? Тут же вон, все видно, по каким трубкам и палкам лезть. Раз-раз и готово! В детстве по деревьям не лазал, что ли?
— Знаешь что сделай со своими советами, умник… — удобнее перехватив страховку, Ворошилов снова начал осторожно карабкаться наверх, сопровождаемый недовольным клекотом кружащих в воздухе буревестников, потревоженных вторгшимся чужаком. — Между прочим, не я придумал на этот корабль соваться. И кстати, я спелеолог, а не альпинист.
— Чего тогда полез? — вмешался в перепалку Паштет.
— А среди вас есть кто-то более опытный?.. — заговорившись, Ворошилов наступил не на ту трубку, торчащую из распоротого борта, и под его ногой с треском раскрошился проржавевший обледенелый металл. Мгновенно потеряв опору, спелеолог едва не рухнул вниз, едва успев ухватиться за какой-то торчащий сбоку штырь.
— Твою ж!.. — резкий толчок о палубу выбил из легких остатки воздуха.
Следящие за смельчаком люди издали взволнованный вздох.
— Порядок, я держусь! — заверил Ворошилов и зафиксировал вторую руку, при этом ободрав перчатку о примерзший птичий помет. — Держусь!
— Отставить разговоры, — рявкнул на поваров Тарас. Не мешайте ему! А то и впрямь сейчас следом полезете.
Наконец Ворошилов достиг края потолка, с последним усилием подтянувшись на руках, заполз на рифленый металл и облегченно выдохнул. В пустынном чреве корабля, быстро затихая, отозвалось эхо, впервые за много лет отражая от стен человеческий голос:
— Все! Я внутри! Внутри!
— Паштет, ты первый! — скомандовал Тарас, когда сверху извивающейся змеей скользнула разматывающаяся лестница. — Хорошо закрепил?
— Да. Можете подниматься. Только по одному!
— Как мы агрегаты спускать будем, если вдруг что найдем? — поинтересовался у спутников Савельев.
— А веревки на что? — Треска похлопал по пузатому рюкзаку.
Тем временем Паштет, подергав лестницу, начал шустро карабкаться по распоркам.
— Странно, — к Тарасу приблизился Батон, все это время что-то внимательно высматривающий на корабле.
— Ты о чем?
— Почему гнезда буревестников расположены только в разломе? И не по всему пространству, а только на концах самых длинных балок и арматурин. Видишь? На тех, что дальше всего от корпуса.
— И что? — пожал плечами старпом, оглядывая птичьи жилища, сплетенные из обрывков разноцветной проволоки и сухих водорослей, явно принесенных с материка. — Гнезда от ветра защищены.
— Но им же явно не хватает места. Корабль огромный, а на палубе ни одного гнезда.
— Это ж птицы, поди разбери. Так, Савельев, давай, ты следующий. Пока метеоролог, пыхтя, воевал с лестницей, Батон продолжал
задумчиво разглядывать кружащих над разломом клекочущих птиц. Поведение животных отчего-то ему очень не нравилось.
Ни тел, ни даже каких-либо признаков мусора. По крайней мере, на той палубе, куда один за другим неторопливо выбирались члены отряда. Абсолютно ничего. Только голые, покрытые коркой льда стены, пол и потолок.
