Скарба у мисс Дулитл оказалось немного, да и комната, как выяснилось, из-за мебели казалась больше, чем была. За комодом нашелся жутковатый веник, а в нижнем ящике – одежная щетка. Элоиза умудрилась за пару часов привести в порядок каморку, себя и кое-какую одежду Элизы, которая висела на гвозде над изножьем кровати. Налив воды в тазик, она умылась ледяной водой, и не отыскав того, чем можно было бы промокнуть лицо, не испачкав его снова, просто села на стул, сложив руки на коленях и вслушиваясь в голоса на улице.
Опустились сумерки. Газ в рожке горел едва-едва – хозяйка экономила, зная, что едва ли ее жильцы станут читать или шить в такой час. Элоиза сидела неподвижно, прислушиваясь к звукам собственного тела – оно требовало еды и отдыха, гудела голова, в животе двигались с шумом какие-то жидкости. От осознания того, что теперь она даже не знает, из чего собрана, становилось страшно. Что если бы мастер ударил ее сегодня, как того журналиста – сумел бы потом отремонтировать? А сама она сумела бы? Как вообще люди исправляют свои тела, если совершенно нельзя подобраться к самой машине, не повредив покрытия?
У мастера были книги, все их Элоиза перечитала и запомнила очень хорошо. Но большей частью они касались механики, физики, химии. Встречались и книги о людях, но отчего-то в них было больше разговоров, чем информации о том, как эти существа устроены.
К сожалению, в комнатке мисс Дулитл не оказалось ни книг, ни газет. Только пара вырезанных из какой-то обертки букетиков, да рекламный листок цветочного магазина.
– Элиза, что мимо идешь? Договорились ведь, что вечером явишься с деньгами? – голос миссис Фрис со двора заставил Элоизу прислушаться. Видимо, возвращалась домой хозяйка комнаты.
– Дайте хоть корзинку поставлю. Потом и зайду. Целый день на ногах, не евшая, – отозвался знакомый голос.
– Мистер Дулитл опять приходил, занял полшиллинга и сказал, что ты отдашь. Вот как придешь за комнату платить, захвати и долг.
– Какой долг?! Что за долг?! Целых полшиллинга, проклятый пьяница, занял! Не знаю ничего, что там старик мой у вас выклянчил! Не стану я платить! Он напьется с ваших денег, а я девушка честная, работаю целый день, не то что всякие там, а потом эта женщина еще и придет ко мне кулаками разбираться, на чьи денежки папаша пьет.
– Честная, куда уж, – фыркнула миссис Фрис. – Опять джентельмен тебя спрашивал. Видать фиялками ты его приманила, не иначе, раз такая честная.
– Который джентельмен? Давно ли был? – голос Элизы стал встревоженным. Она, видимо, не на шутку перепугалась, что упустила возможность легко подзаработать. Хозяйка заговорила тише, да еще принялись ругаться жильцы в соседней комнате, так что слышно было лишь ворчливый тон.
«А вдруг это мастер приходил спрашивать обо мне, – вспыхнула в голове радостная мысль. – Он был совсем рядом, а я, увлекшись уборкой, пропустила!»
Досадуя на себя, Элоиза торопливо сбежала по лестнице и спряталась у двери, дожидаясь, пока хозяйка пройдет в свою комнату. Выбежала из дома и заметалась, пытаясь определить, куда делась цветочница.
– Эй, стойте, кэптен! Стойте, это я, Элиза! – раздался в соседнем дворе голос цветочницы. Элоиза бросилась туда, стараясь не наступать на мусор и объедки. Не хватало еще поскользнуться и сломать себе что-нибудь из того, что она не сумеет самостоятельно починить.
Заплутав в переулках, Элоиза в отчаянии металась по дворам, пытаясь отыскать цветочницу и джентльмена, которого она окликнула. Элоизу сводила с ума мысль, что мастер, возможно, совсем рядом и ищет ее, а она бегает по загаженным задворкам города, не в силах разобраться в сплетеньи улочек, перегороженных заборами в самых неожиданных местах. «Мое поведение нелогично, – сказала сама себе Элоиза, заставляя разгоряченное погоней и дрожащее от страха тело остановиться. – Я должна искать не его, а девушку. Она ведь, наверное, догнала мастера, если больше не слышно ее голоса». Элоиза остановилась, прислушалась и изо всех сил крикнула:
– Мисс Дулитл!
За углом раздались какие-то странные звуки. Торопливые шаги, слишком тяжелые, чтобы быть женскими. Элоиза побежала туда, но обогнув стену, обнаружила очередной невесть кем воткнутый забор из гнилых досок. Понимая, что в поисках пути в соседний дворик она снова заблудится, Элоиза огляделась, проверяя, не смотрит ли кто. И, подобрав юбки почти до середины бедра, со всей силы ударила ногой по гнилым доскам. С третьего удара одна из них переломилась. Избавившись от нее, Элоизе удалось ухватиться получше и выломать вторую. Жаль было пачкать платье, протискиваясь через получившийся проход, но иного выхода не было. Возможно, на той стороне ее ждал мастер Ханс, напуганный и измученный ее отсутствием не меньше нее самой.
Элоиза выбралась на незнакомую улочку, грязную и темную, узкую настолько, что крыши домов почти соприкасались скатами над ее головой. Улица была пуста.
Справа из-за груды мусора, такой же, как и те, что попадались повсюду, послышался сдавленный стон. Элоиза, пытаясь не поскользнуться на объедках, обогнула кучу хлама и ахнула. Элиза Дулитл, девушка, подарившая Элоизе ее лицо, лежала навзничь на земле, и на ее плече на стареньком коричневом пальто расплывалось бурое пятно.
– Убёг… Спугнули… Зарезал… – Она застонала, открывая глаза. – Я мертвая, да? Миссис Фрис сказывала, что когда помрет кто, себя как будто с высоты видит. Значит, я уже мертвая, а ты привидение…
