мало кто на Земле остался.
Сегодня от него пахнет клубникой. Наверное, увидел, как я морщусь при его приближении, и перешел на фруктовую гамму.
– Они улетели, а вы остались на Земле? Почему так?
Я промолчал.
– И все-таки, как у вас получилось? – почти шепотом сказал он. – Вы же первый, на кого сыворотка подействовала. До этого почти пятнадцать лет впустую, ни одного положительного случая. А потом вы… Именно благодаря вам удалось запустить массовое производство, это все знают. Почему именно вы?
Я снова промолчал.
– У вас в крови были обнаружены антитела, генетическая мутация… Но это ведь чушь. Чушь! Никакая это не мутация, это Прощение! Профессор Цянь тоже так полагает!
Журналист поглядел на меня с восторгом.
– Вы первый, кто смог… – он сбился. – Первый, кто заслужил… Вы первым стали человеком, это бесспорно. А гены – это лишь физика! Скажите мне, как?!
Журналист заволновался.
– А зачем вы вернулись? – спросил он шепотом. – Почему вы опять стали…
Журналист опять замялся.
– Вупом, – подсказал я. – Вупырем. Вурдалаком. Вампиром. Смешно, за столько лет никому так и не удалось придумать приличного названия. Или глупые, или… еще глупее.
Журналист кивнул.
– Согласен. Но все-таки почему? Вы, первый, кому удалось стать человеком, снова вернулись в прежнее состояние. Добровольно! – Я знаю, что это не самое приятное состояние… – журналист сочувственно покачал головой.
– Это уж точно, – согласился я.
– И все-таки почему?
Я не ответил.
– Это из-за нее?
Журналист улыбнулся, и эта улыбка все испортила. Он мне сразу разонравился, нельзя так со мной улыбаться.
– Она ведь там? – журналист кивнул вверх. – Там? Я узнавал, но туда никого не пускают вообще! Это возмутительно! В наше время какие-то тайны… Вот, у меня тут есть…
Он вытащил записную книжку, принялся листать странички, бормотать:
– «Черный принц», списанный лайнер второго класса, выведен в сектор Солнца, расстояние от Меркурия… Переоборудован в клинику для изучения неизлечимых пока заболеваний – мобильное бешенство, веерный суицид, энтропия… Энтропию так и не удалось до конца побороть… По косвенным данным, на борту содержится около двадцати тысяч инфицированных… Она там?!
Он почти подпрыгнул от любопытства.
В наше время журналистов не было, точно помню. Братья Сиракузовы были, но это совсем другое.
– Энтропия излечима в девяноста семи процентах, остальные три процента, на которых не подействовала сыворотка, находятся на «Черном принце», – шептал журналист. – Вместе с носителями МОБа. Понятно, почему в случае чего станцию просто уронят на Солнце… Извините.
Он покраснел.
– Ничего, – успокоил я. – Ничего страшного. Но они не уронят. Я знаю.
– А вы ее ждете? До сих пор ждете?!
И улыбнулся. Дурак, со мной нельзя так улыбаться.
– Сколько лет ждете? Уже больше сотни ведь?! Это поразительно! Ожидание, длящееся веками! Профессор Цянь считает, что вы – новая ступень…
Я кашлянул. Профессора Цяня я бы спустил с лестницы еще пару раз. Слишком догадливый, слишком болтливый.
– Знаете, я разрабатываю некую этическую концепцию, в которой ваш опыт может стать краеугольным. Это новая парадигма, вы понимаете, не сегодня-завтра человечество шагнет к звездам, техника ушла вперед, а этика отстает. А разрыв недопустим, это может спровоцировать очередной регресс. А ваша история…
Он еще и философ. Философа мне только не хватало. Этическая концепция, как все сложно.
– Знаете, это одна из самых пронзительных историй… – Он улыбнулся.
Я тоже улыбнулся.
ТАК.
