бегемотов – карликовых и не очень, какие-то ящерки, птицы. Гигантские фруктоядные змеи, гигантские фруктоядные рыбы, крокодилы – поедатели водорослей. Одним словом, все лопают финики и греются на солнышке. И даже комаров нет.
Зато виды, напротив, чудесные.
Поэтому планету художники и облюбовали. И все шло бы хорошо. Если бы…
Красавица оглянулась на художников.
– Никто ничего не знает! – сказала она. – Но все очень напуганы. Приближается нечто ужасное! Первые случаи…
Первые случаи были зафиксированы около недели назад. График Штольц Штукер на выставке своих работ на Монмартре…
– Это такой тут у нас поселок, – пояснила девушка.
Так вот, график Штольц Штукер набросился на критика Зелинского за то, что тот сравнил триптих «Пангея» с продукцией дешевых кирпичных артелей. Ну, ладно, набросился и набросился – чего не бывает, художник, что с него взять, но Штукер пошел дальше – он Зелинского еще и искусал. Ну ладно бы куснул раз, куснул другой, художник ведь, но нет, он нанес сорок три покуса, в результате чего оба были госпитализированы…
– Меня это ничуть не удивляет, – заметил я. – Когда я был на Луне на дискуссионной олимпиаде, там один полемист другого за голову укусил…
– Не перебивай! – Аврора ткнула меня в бок локтем.
Я перестал перебивать, и девушка продолжила печальный рассказ. Художник искусал критика. Конечно, обычно случается наоборот, но, по большому счету, ничего страшного, бывает. Однако покусы даром не прошли, уже к вечеру у покусанного и у покусанта резко повысилась температура, и оба ни с того ни с сего набросились на персонал местного медпункта и тоже его покусали! Впрочем, и это событие никого не насторожило, хотя я не знаю почему, возможно, на планете Гоген массовые покусания всегда были нормой.
Но на следующий день имел место случай еще более безобразный – аквамобилизатор Килгор Сарафанов попытался утопить своего друга, тоже аквамобилизатора Симеона Гаркавенко. Поводом для конфликта стала попытка похищения Гаркавенкой примы труппы Сарафанова – дико талантливого М- вуалехвоста Рудольфа. Заметив, что Гаркавенко подманивает Рудольфа сушеной дафнией, Сарафанов пришел в возбуждение, накинулся на коллегу и принялся топить его в аквариуме. И если бы не подоспевшая супруга Сарафанова, злодейство свершилось бы непременно.
Два инцидента с участием жителей Гогена были уже явным превышением допустимой нормы ненормальности, когда же произошел инцидент номер три… Всем стало понятно, что дела намечаются серьезные. Три дня назад потерялась связь с поэтической группой «Собаки Злые», занимавшей небольшой коттедж в дельте Реки. Посланная в дельту комиссия обнаружила, что «Собаки Злые» исчезли. Совсем. Впрочем, как и вся остальная фауна вокруг. Дельта была совершенно пустынна, ни чудесных голубых фламинго, ни беломордых дельфинов, мертвая тишина.
И тогда решили начать эвакуацию.
– Биологи… – зашептала девушка. – Биологи, они нам ничего не говорят, но ходят слухи… Ходят слухи, что это МоБ.
Девушка поежилась. Да и я, честно говоря, тоже. МоБ. Мобильное бешенство. Самая страшная болезнь нашего времени.
– Это точно? – негромко спросила Аврора.
Девушка сделала одновременно непонимающее и подтверждающее движение плечами и остальным корпусом.
– И что теперь? – поинтересовался я.
– Планету, скорее всего, закроют. Через три дня подойдет «Горацио» – крейсер Карантинной Службы. Там есть специалисты для карантина и зачистки, а пока эвакуация.
– А Деревянский? – спросила Аврора. – Он уже тоже… эвакуировался? Надеюсь?
– Нет, к сожалению. Он на Острове.
Я чуть не рассмеялся. Опять остров! Ну, сколько можно?!
– Что смешного? – спросила девушка.
– Нет, ничего, он просто с моста в детстве свалился, – объяснила Аврора. – Рассказывайте, пожалуйста.
– Деревянский находился на Острове, во всяком случае, неделю назад точно. Это такой небольшой холм на берегу реки, в дельте, очень популярное среди художников место. Там тоже коттеджи, песчаные дюны, каналы, кедры. Холмы, опять же… Впрочем, на холмы посмотреть вам не удастся, наверное…
Со стороны очереди художников послышались громкие крики. Скульптор Шварценвайс требовал, чтобы его творение «Сердце» грузилось на корабль целиком, боты, ничего не смыслящие в современном искусстве, предлагали «Сердце» распилить на три части. Назревал скандал, красавица извинилась, взяла с нас слово, что мы немедленно уйдем на орбиту, и отправилась разбираться с творческими работниками.
– Взлетаем и садимся в трех километрах к северу, – я направился к кораблю. – Или, может, сразу на этот Остров сядем?
– Не. На Гогене очень мало пригодных для посадки площадок, тут песок везде, зыбуны. А на Остров можно только по реке до-браться, я читала.
– По реке, так по реке.
– Поведу я, – заявила Аврора. – Тут есть одно местечко… Только вот МоБ…
– Так я и знал, – ухмыльнулся я. – При первых же признаках опасности ты решила позорно отступить!
