– Эй, обыщите трюм и нижнюю палубу! Негоже, если там кто-то останется – потонут ведь.
– И нам не достанутся. Будет сделано!
Услышав этот обмен фразами, Юлиус окончательно успокоился – вопрос о сохранении жизни уже не стоял. Значит, можно было спокойно подумать о менее насущных вещах вроде скорого побега.
Но океанида Тихе, по-видимому, не исчерпала еще весь арсенал случайностей и совпадений, предназначенных на сегодня Юлиусу Корпсу, поэтому обдумать побег не удалось.
Сначала на палубу вытолкали отчаянно сопротивляющихся кочегаров, которые не знали о «всеобщем» решении сдаваться. В ходе короткой, но яростной стычки двое из них были тут же зарублены. Что до пиратов, то один полетел за борт, а другой удивленно уставился на кровавые обрубки вместо пальцев на своей правой руке и взвыл, как раненый морской бык.
Последний оставшийся в живых кочегар, яростно отстреливаясь, чуть не попал в голову Юлиусу и снес половину уха стоящему рядом с ним матросу. Однако мошенник даже не успел прийти в ужас от возможной встречи с Хароном, которая была так близка, и толком не обрадовался тому, что избежал ее. К тому времени на палубу «Танцующего» из носового люка выбрались еще два пирата с трофеями, в числе которых была торба Юлиуса. Прибавилась еще одна забота. Сбежать и так не слишком просто, а уж сбежать, забрав предварительно свои вещи, и вовсе невозможно.
«Смотря для кого невозможно…» – подумал Корпс, но не смог развить мысль. Он бросил взгляд на палубу покинутого судна и застонал сквозь сжатые зубы. Зажмурился. Осторожно приоткрыл глаза, надеясь, что увиденное было горячечным бредом, что немудрено после такого дня.
Но видение не исчезло. Из трюма выбирался причитающий на все лады, красный, толстый и испуганный Гераклид.
«Гермес, скажи, вот ОН тут что делает? – мысленно возопил Юлиус. – Он преследует меня? Это наказание богов или галлюцинация от наступившего сумасшествия?»
Тем временем «галлюцинация», с трудом перебравшись по узкому трапу с корабля на корабль, устремилась к мошеннику с обиженным криком и распростертыми объятиями.
– Это все? – спросил Юлиус, подняв глаза к небу.
– Нет, не все, – раздался голос него за спиной.
«Приплыли», – обреченно подумал мошенник.
Глава восьмая.
Пленники и порты
Так уж получалось, что некоторые голоса Юлиус Корпс запоминал разом и на всю жизнь. Некоторые из них были связаны с женщинами и имели оттенок романтики. Иные рисовали приятные картины из прошлого, как, к примеру, голос Фавна. Ну, а некоторые голоса повергали Юлиуса в состояние дикой ярости.
Таким и был голос Диоса Парокла, раздавшийся за спиной.
– Кого я вижу, – продолжал меж тем разглагольствовать «победитель Януса». – Это же великий предсказатель, Юргелио Корсо, он же Юлиус Корпс. Ну, предсказатель, смекаешь, что ждет тебя впереди?
Мошенник повернулся, посмотрел на наглое и ухмыляющееся лицо Диоса и, несмотря на бушевавшую внутри злобу, смолчал. Выражение спокойной уверенности всегда раздражает упивающихся своей силой и положением.
«Буду молчать и бездействовать. Молчаливый и покорный Юлиус Корпс. Зато живой. И здоровый. И продумывающий план мести. Один раз я уже обыграл его, так что смогу сделать это снова», – такие мысли пронеслись в голове мошенника.
– Что такое, боишься? – Парокл усмехнулся и похлопал Юлиуса по плечу. – Я забираю этих двоих!
Он ткнул пальцем в Аквуса и Корпса, еще раз плотоядно улыбнулся и с независимым видом направился куда-то дальше. Вернее – хотел направиться. Потому что теперь уже за спиной Диоса Парокла кто-то заговорил. Юлиусу он был не знаком, но мошенник сразу подумал, что теперь-то уж точно не забудет этот тихий и вкрадчивый голос, похожий на тихий рык хищного зверя.
– Я так понимаю, на этом корабле мое мнение уже не учитывается?
Говоривший стоял слева от Корпса. Скосив глаза, мошеннику удалось рассмотреть его. Невысокий, жилистый и одновременно с тем опасный. Судя по тому, как он держался, по тону и, самое главное, по блеску стальных глаз угадывалось, что убийство для него – привычное дело.
– Это моя часть добычи, смекаешь?! Мы же так и договаривались.
– Мы договаривались, что тебе что-то достанется, – капитан пиратов сухо улыбнулся. – Но я так понимаю, не тебе решать, что именно.
– Но они мне нужны, – теперь от дерзости не осталось и следа.
