груди кинжал – весь в крови, обильно разбавленной речной водой. Слой палых листьев вокруг тоже был измазан его кровью. Дар развернулся самостоятельно… его самого в тот момент уже не было… он уже умер… или почти умер… Но Дар сработал. Срастающаяся плоть, затягиваясь, выталкивала всаженный по самую рукоять кинжал, и когда Эрси течением вынесло на берег, клинок окончательно расстался с его телом и упал на землю. Отток не начинался. Эрси с тревогой ждал, крепился, чтобы вынести еще одно испытание: боль, тошноту, обморок… но ничего не происходило. Хотя и без оттока ему было так худо… что куда уж дальше…
Еще один приступ рвоты вывернул его наизнанку. Во рту он ощущал жгучую желчь. Эрси упал на бок и поджал к животу ноги, обхватив себя руками – не согреться… он весь – одежда, волосы, лицо – мокрый от воды и крови, измазанный в прибрежной глине, в налипших поверх всего листьях. Холод пробирал до костей. Начинало смеркаться, портилась погода, с неба моросил дождь… ледяной… мерзкий… казалось, еще более холодный, чем пропитавшая одежду вода.
Эрси попытался нагрести на себя листьев, чтобы хоть чуть-чуть согреться, но все листья были сырыми. Он беспомощно заскулил…
Лежать тут и скулить бесполезно… Он вдруг вспомнил о паскудно улыбающемся человеке в черном плаще, который стоял на берегу. Кинжал, брошенный в Эрси, – дело рук этого незнакомца. Кто хотел его убить? Годже Каха было за что убивать, но не Эрси… Его скромная одежда даже повода грабителю не давала. Убийца или заказчик убийства знал, кто он на самом деле…
Он с огромным трудом, скользя по мокрым листьям, поднялся на ноги, осмотрелся: река и деревья… деревья и на том берегу, и на этом. Сердце кольнуло тревогой. «Надеюсь, меня не вынесло за пределы Города, – думал он, беспокойно озираясь, – за пределы купола…»
Эрси поднял кинжал, заткнул его за пояс, рядом с небольшим кинжалом отца, который носил при себе постоянно, и побрел в глубь дубовой рощи, подальше от реки, с которой веяло холодом. Он отчаянно выискивал под ногами тропку, дорожку… но в сгущающейся мгле это бесполезно. Эрси без конца спотыкался, иногда терял равновесие и падал, один раз чуть не вывихнул ногу, вступив в ямку, прикрытую палой листвой, но шагу он не сбавлял – если идти быстро, то можно не только скорее прийти куда бы то ни было, но и согреться по пути.
Чем дольше он шел, тем слабее была надежда и прийти куда-нибудь, и согреться… Дождь усиливался. Лес густел. Тьма поглощала остатки света… Хоть волком вой… Эрси был в отчаянии. Так скверно он не чувствовал себя со дня нападения на него разбойников, хотя нет… тогда все довольно быстро закончилось, сейчас хуже… Не нужно было выходить из Здания Совета… Понесло его бродить по Городу. Стало скучно!
– Это была яркая вспышка!.. – услышал вдруг Эрси сквозь громкое клацанье собственных зубов. Знакомый голос…
Он замер, развернулся на звук, с трудом разглядел темный силуэт среди деревьев.
– Твоя смерть… или приближение к смерти… Я даже не знаю, преступил ли ты эту черту. Но это не важно. Если даже ты и не умер сегодня, то был настолько близок к этому, что зажег сигнальный огонь для Пророка, который тебя ищет!
– Эбонадо? Ты?.. – Голос Эрси походил на комариный писк.
– Я. Неужели не узнал?..
«Значит, все-таки вынесло за город!..»
– Узнал…
– Тебе помочь, Годже? Ты, как я погляжу, промок, замерз?..
Эрси подумал о ноже за поясом. Справится ли он с Эбонадо? Рядом с бывшим Верховным выросли две фигуры – тот не один. С тремя Эрси уж точно не справится. Смарг их сожри! Он же совсем забыл, что обычным оружием их не возьмешь… И бежать ему некуда. Сейчас точно попался…
– Что же ты молчишь? Старый друг предлагает тебе помощь – невежливо отмалчиваться…
– Это я от неожиданности… – усмехнулся Эрси.
Две темные фигуры приблизились к нему – во тьме, ставшей вдруг тягучей, будто молочный кисель, заплясали искорки.
– Тебя не узнать… – заключил Эбонадо, оглядев переодевшегося, наконец, в сухое Эрси.
В камине огромной комнаты с высокими потолками – даже выше, чем в Здании Совета или Дворце Огней – ярко и жарко горело тарийское пламя. Тепло от него ласкало намерзшееся до полусмерти тело Эрси получше какой страстной любовницы. На нем была привычная со времен Совета Семи одежда – туника из тончайшего шелка, свободные штаны, кам, богато расшитый золотыми нитями. Но Эрси совершенно равнодушно относился к прикосновениям к коже лучшего шелка, к блеску золота на каме, самое важное сейчас для него – это тепло.
– Ты остриг волосы? Зачем?..
Эрси пожал плечами, подходя к камину и протягивая к огню ладони.
– Так что же с тобой произошло, Годже? Что это? Чувство вины? Страх? Патриотизм? Что?
– Ты же Пророк, Эбонадо… Я думал, что ты все уже увидел…
– Годже! Кому-кому, а тебе ли не знать, как работает мой Дар? Если я что и вижу, то лишь обрывки, нужно хорошо поломать голову, чтобы потом склеить все это вместе. А есть вещи, ради которых голову ломать мне лень… ведь легче спросить. Не так ли?..
Эбонадо Атосааль сидел в широком, обитом бежевым бархатом кресле с резными подлокотниками. В обширной комнате мебели было немного: вот это кресло, еще три точно таких же, столик из дерева Сот, диван в тон креслам, массивная золоченая тумба, стоящий в дальнем углу шкаф, наполненный
