Легенда о свободе. Мастер Путей

Фаэлю твоему также нет до меня дела. И я просить не стану…

Недолгое молчание Мило сопровождалось пьяными голосами его попутчиков, спорящих об охоте в Тарийском лесу, и храпом Палстора.

– Потом незаметно мы с Алинией и забыли, что женаты… Палстор подсунул мне вначале свою златокудрую Малисинию, а когда она забеременела, сменил ее пышногрудой Баглисаей, чтобы я не смотрел по сторонам. Я ведь не сразу понял, что он задумал, а когда понял… не знал, что делать. У меня сыновья… А я… не хочу видеть их. Я бы не беспокоился, Музыкант, – какая разница, та или другая женщина родит моего наследника, я знаю, что Пророк тот был прав – долго я не проживу. Но вот… сестра… Агая мне дорога. И я не допущу ее гибели. Так что, пока не поздно, Музыкант, передай своему Верховному, что я… хочу… прошу, чтобы Алинию исцелили. Я даже верну ее в супружеское ложе. Передай Фаэлю… пусть найдет минуту для своего неодаренного пса… а то останется без породистых щенков.

Гани кивнул, недоуменно глядя на короля. Он непременно доложит обо всем Вирду.

– А почему ты не пьянеешь, Наэль? – спросил вдруг Мило. – Ты ведь не пропустил ни одного кубка – я видел…

– То же самое можно спросить у вашего величества, не так ли? – ухмыльнулся Гани.

Глава 13 Работа для Атаятана

Идай Маизан

Арташанэй говорил. Слова лились волшебной музыкой, обволакивали теплом и обдавали приятной прохладой, проникали глубоко-глубоко в мысли, в сердце, в душу. Каждое слово – как удар клинка, но боли никто не чувствует, а лишь безграничное счастье… Шепот любви в его словах, бездна мудрости; его устами отверзается пропасть сладостной боли и желанного отчаяния. Кровь в жилах пропитывается его голосом, кости чувствуют вибрации его тихого шепота… Погибель найдет того, кто слушает и не закрывает уши. Смерть, нежно обнимающая…

Идай и сам заслушался, а Правители Эйчи так и вовсе очарованы. Что такого в его словах? Но от них мурашки ползут по спине даже у связанных с Атаятаном. Воистину великий дар!

– К чему следовать за Верховным и его марионеткой Королем-Наместником? Зачем поддерживать слабый и глупый Совет? Ты, Мастер Штаун, – Одаренный. Ты мог бы иметь весь мир, лишь пожелай того. Ты – Целитель, а Дар этот разве не дает людям жизнь? А что взамен получаешь ты? Возможность бескорыстно пожертвовать собой в служении Тарии? Жизнь почти в изгнании? Эйчи – не Город Огней! Чем ты заслужил такое обращение к себе? А ты, Мастер Тайкл? Ты получил браслет и стал гражданином, но что толку, когда большая часть твоей жизни прошла в этом забытом Мастером Судеб городке? Кто помог тебе, когда ты взывал к Верховному Фаэлю? Кто пришел к тебе на помощь?

– Советник Абвэн! Как же ты прав! – Глаза Тайкла светятся обожанием: Штаун подошел и, схватив руку Арташанэя, припал к его пальцам губами.

Арташанэй обращает взор к собравшимся у Здания Правления жителям Эйчи, он открывает уста и… слова – не важны. Слова его – сеть, тенета для глупых птиц, что сегодня прекратят свой полет.

– Мастер Абвэн! – кричат в экстазе столпившиеся вокруг него люди – простые горожане.

Многие из них станут сегодня пищей для смаргов, которых еще очень мало, а Атаятану нужна великая армия. Сегодня последний день, когда можно брать тарийцев, если, конечно, Архитектор согласится на сделку. Кормить смаргов дальше будет сложнее.

Арташанэй улыбается, глаза его стали темными с того дня, как он получил новое имя, а лицо еще красивее, чем было.

– Идемте со мной, жители Эйчи! – зовет Абвэн… и они идут. Женщины, мужчины, старики и даже дети, рыдая от счастья и пытаясь дотронуться до него, тянут руки к его каму и волосам. Хватают за полы, падая на колени.

Но Абвэн исчезал с того места, где скапливались люди, заграждая ему проход, и появлялся чуть дальше, а они бежали, устремившись к нему, восхваляли, восклицали, толкали друг друга, лишь бы дотронуться до него…

Даже Правители, ослепленные его словом, готовы драться друг с другом, лишь бы оказаться рядом с Абвэном.

– Следуйте за мной! – весенним ветром поет его голос, и они следуют.

Они минули городскую площадь, прошли по главной улице, освещаемой неверным светом масляных фонарей, свернули в переулок, что изогнутой лентой спускается с холма к выходу из города.

Сотни и сотни желтых глаз фосфоресцируют в темноте звездной тарийской ночи. Смарги взвыли… с жутким этим звуком не сравнится ни волчий вой, ни хохот гиен из Утариса, ни душераздирающий крик птицы Таго из пустыни Листан… Идай сбавил шаг, переместился чуть в сторону и смотрел, как за Арташанэем следуют тысячи городских жителей… как овцы на бойню.

Порождения Древнего одного за другим утаскивают во тьму выходящих из городских врат жителей. Те не кричат, умирая молча, а новые и новые люди становятся на их место.

В сполохе факела в руке Арташанэя Идай заметил Ужвина Хайшо, со взмокшим от пота одутловатым лицом. Сегодня у Потфара много работы. Хайшо обмолвился парой слов с Абвэном и исчез. А через мгновение рядом с Идаем стояли Атосааль, Титой и сам Увлекающий словом, шепчущий во тьме…

– Неужто для этой мясницкой работы нельзя найти кого-нибудь другого? – раздраженно, без музыки в голосе говорит Абвэн. – Какой уже по счету город? Так в Тарии никого не останется…