махнула рукой. – Короче, ты понял.
– Так ты что, из-за Мельмана, что ли? – удивился Олег и достал мобилку. – Верочка, да я его прямо сейчас могу послать! Вот наберу – и пошлю…
– Да при чем тут Мельман… – Верка вздохнула.
– А тогда что?
– Ну не получилась у нас семья, Сотников! – раздраженно сказала Верка. – Пойми ты наконец: неудачники не должны жить вместе!
– Верочка, да разве же мы неудачники?! – воскликнул Олег. – Ты – известная актриса, я…
– Известный художник, – подхватила Верка. – Я снялась в трех говенных сериалах и учу на платных курсах колченогих дебилов, как правильно ходить по сцене, а ты скачешь голым на Дне города…
– Это был перформанс! – вскинулся Олег. – И я был в плавках! Кстати, Мельман сказал, что об этом написали в «Шпигеле»!
– И на заборе, – кивнула Верка. – Только короче, одним словом.
– Ну не начинай… – поморщился Олег.
– Это ты начал, – отрезала Верка и поправила упавшую на глаза прядь волос. – Нам не о чем говорить.
Повисла пауза, отнюдь не драматическая. Олег судорожно перебирал в уме все те слова, которые хотел сказать жене с самого начала. Перебирал, с ужасом понимая, что теперь все они будут звучать фальшиво, что разговор пошел не так, как ему хотелось.
– Уходи, – сказала Верка. – Я все решила. Разбег, Сотников. Мне от тебя больше ничего не нужно.
– То есть ты жила со мной только для того, чтобы что-то получать, что-то иметь? – глядя на грязный коврик у двери, тупо спросил Олег.
– А, так ты про любовь? – Верка сощурилась. Это был плохой признак – она начала злиться. – Так вот что я тебе скажу, Сотников: ты меня никогда не любил. Ты всегда любил только себя и это свое так называемое искусство. Ваша тусовка, где здоровые бородатые мужики, которые моются раз в неделю по обещанию, бухают и мажут красками все вокруг, – вот твоя настоящая любовь! Богема, твою мать! Размазать по Черному квадрату куриное дерьмо и два часа обсуждать, как это концептуально, – вот что ты любишь на самом деле! Лошадь с тремя ногами, рогатый Гагарин – да, Сотников, да, не плющи рожу, именно это твоя любовь! И я тебе была нужна только для того, чтобы, встречаясь с очередным аферистом вроде этого козла Мельмана, ты мог сказать: «А вот это моя жена Вероника, она актриса. Она служит в театре». Это же так богемно, что просто обосраться: муж – художник, а жена – актриса!
– Вера…
– Что – Вера? Я почти тридцать лет Вера, и?..
Верка отшатнулась от косяка, шагнула в подъезд. Она была похожа сейчас на монумент, женщину без весла, но так же незыблемо уверенную в себе и своей правоте. В вырезе рубашки колыхнулся кулончик – золотой ключик на цепочке. Этот кулончик Олег подарил ей на первую годовщину свадьбы со словами: «Вот ключ от нашего счастья». Это было семь лет назад…
– Ну, ты пойми… – Сотников неловко прижал руки к груди, представил себя со стороны – кающаяся Мария Магдалина какая-то! – Скривился, выпалил: – Давай попробуем все начать сначала!
– Нет, – отрезала Верка. – Уходи.
– Хорошо, ты сейчас не готова… – кивнул Олег. – Давай встретимся завтра где-нибудь в центре, посидим, поговорим… Я тебя приглашаю!
– Вера-а-а… – донесся вдруг из глубин квартиры низкий мужской голос. – Ты где пропала? Кто там вообще?
Олег осекся на полуслове. До него вдруг дошло, что рубашка, в которую одета Верка, – мужская, большого размера.
– Это кто?.. – задушенным шепотом произнес Олег, глядя мимо Верки ей за спину. – Ты… ты с кем?..
– Не твое дело! – так же тихо прошипела Верка, сразу превратившись из монумента в рассерженную кошку. Она даже согнулась как-то по-кошачьи и выгнула спину, словно готовилась к прыжку.
– Та-ак! – угрожающе сказал Олег и двинулся на Верку. – Вот, значит, как…
Он оттолкнул жену и шагнул в прихожую, зацепил плечом вешалку – на пол упала кожаная куртка, звякнули вылетевшие из кармана ключи. Верка гибко проскользнула в коридор, снова зашипела:
– Уходи, дурак!
– Да кто там? – Тяжелый бас накатил на Олега, а следом за вопросом из дальней комнаты в коридор шагнул шкаф, заполнив собой все пространство от стены до стены. У шкафа была волосатая грудь и лицо раскаявшегося убийцы.
– Это… Познакомьтесь: это Сережа, это Олег, мой муж… бывший. Сережа, я тебе говорила, – белкой затрещала Верка, размахивая голыми руками.
– Ну, здравствуй, Оле-ег! – протянул шкаф; его маленькие глазки быстро обшарили гостя, и толстые губы шкафа растянула добродушная улыбка. – Выпить будешь? Верунчик, у нас там вискарик завалялся, наплескай мужчинам.
Олег перевел взгляд на Верку – она тоже улыбалась, победно, как Снежная королева, которой удалось отстоять перед Гердой свои права на Кая.
– И ты… – Олег задохнулся, поскреб ногтями горло, – ты меня… на вот этого…
– Э, ты не хами в чужом доме! – Шкаф набычился. – Что вы, мля, за люди – интеллигенция? Сразу в кипеж кидаетесь. Посидели бы, выпили…
– Я с быдлом не пью! – обмирая от приступа невероятной храбрости, гордо заявил Олег.
