Собственность есть кража – Прудон поставил точный диагноз обществу частной собственности. И впрямь, сколько не работает простой человек, но даже и в благополучные лета с натугой сводит концы с концами, каждый грош на учёте, что уж тут толковать о России. А ведь именно простые люди одевают и кормят весь свет, только они – и никто другой.
Свобода, равенство, братство! – дабы околевать за прибыли новых хозяев России. 'Взматерели дождевые черви'…
Поносят Сталина, пугают им народ, но он, даже по первому, беглому счёту, Россию могучей и неприступной оставил, Гитлеру шею свернул. А эти… просто растащили, разворовали державу, испакостили жизнь десятков миллионов людей. Наложили себе на лоб каинову печать погромщиков народной жизни – и не стыдятся, почести им отдавай…
Что и толковать, помещение давным давно пора проветривать…
Разрушитель России. Покровитель её врагов и преступников. Презренный американский приспешник. Закончит он не свой земной путь, а свой змеиный путь.
В истории наступает время, когда надо думать не о своём кармане, а о спасении всего Дома – Дома всего народа. Тогда народ начинает действовать не как собрание множества людей, а как единый организм, как один человек, пронизанный общей волей.
Идея, вождь – это сплочение народа и уже неизбежное торжество национальной политики, это избавление от лжи и великих обманов рыночной демократии всеобщей проституции именем государства.
Установкой государства должно быть:
Пусть жизнь беднее, но зато честная для всего народа.
Этой очень важной установки не следует бояться и тем более стыдиться. За ней нравственное здоровье общества, а, стало быть, и достойное будущее.
Всякие социальные преобразования имеют смысл только в национальном пространстве. Лишь тогда они отвечают благу народа.
Державин.
Я подавил в себе писателя, чтобы выступить против насилия и разграбления Родины. Никогда не умел отдавать себя делу вполсердца, не научился и на склоне лет.
Все подпорки, которые держат Россию, для меня святы. Это многое объсняет из того, о чём я пишу и что защищаю. За всем, в конечном итоге, стоит Родина.
Не могу смириться и не смирюсь. Гнев и обида за родную землю слишком ранят. Эти раны несёт в себе любой русский человек.
И ещё раз о том же самом.
Никто не скажет 'лавка', зато с придыханием говорит 'бутик', что в переводе на русский и есть та самая лавка или что-то в таком роде, но только лавка французская. Тут важно откреститься от России, дабы русским и не пахло. Так не проще ли тогда 'всем насовсем' перейти на французский, английский или немецкий, а русский забыть? Гитлер всё мечтал перевести нас, 'недочеловеков' и 'расово неполноценных', на немецкий. Миллионами вгонял русских в землю, не подозревая, что подобные доброхоты водятся в самом русском народе. Зато в нашей памяти на всю жизнь остались слова: 'хенде хох', 'хальт', 'фойер', 'швайне', 'шнеллер' и 'Гитлер капут'…
Предаём себя, предаём своё же русское первородство.
Никто не скажет 'составляющие', а только – 'ингредиенты'. Зато каково звучит! А то вдруг все разом возненавидели русское слово 'материк', только и слышишь 'континент', 'континент'…
Никто не скажет 'принадлежность', а только – 'аксессуары'. Ну просто 'отпад'! И почему-то русское слово 'возмещение' не нравится, лучше 'звучное' иностранное слово 'компенсация' – как же гадко оно звучит для славянина.
Так, походя, топчем родную речь и не сознаём, что творим.
А ведь мы постепенно отдаляемся от родного языка и переходим на одно из промежуточных наречий в том длинном пути отмирания родного языка и перехода бывшего русского человека на английский, точнее – всемирно американский. Бездумно уничтожая русские слова, неоправданно заменяя их английскими и французскими, мы сами убиваем родной язык, такой гибкий, выразительный, точный и певучий. В череде национальных признаков, которые отличают один народ от другого, язык занимает первое место. Язык заявляет о самостоятельности данного народа, его независимом и вольном существовании. Никогда ещё ни один великий народ добровольно не отказывался от родного языка да ещё с такой порхающей лёгкостью. И ещё ни один народ не был свободен, пользуясь неродным языком. Чужой язык – это неволя, если пока не физическая, то духовная, это обязательно умирание целого народа.
В истории человечества уже были поглощены тысячи когда-то цветущих языков. Приспел черёд русского. Да его никто и не бережёт, никто даже не задумывается о судьбе прекраснейшего из языков. Этому, безусловно, способствует и то, что русский является языком множества нерусских людей, которым судьба русского языка совершенно безразлична, впрочем, как и сама Россия. Они безбожно калечат его натаскиванием множества иностранных слов, которые русские с какой-то холопской готовностью тут же, на лету, подхватывают. Не столь давно я услышал по телевизору вместо русского слова 'самоубийство' – французское 'сюисид', а вскоре мне его назвал в разговоре вполе почтенный депутат Государственной Думы. Итак, уже больше нет самоубийств, есть 'сюисиды'.
Русские всё чаще и охватнее делают выбор в пользу американской массовой культуры, в пользу американской речи (уже и не английской), добровольно отказываясь от своего языка и русской Родины.
Год за годом в приёмнике и телевизоре звучат какая угодно музыка и какие угодно песни, но, по сути, никогда – русские. И уже у людей и потребности нет слышать их. Везде утверждает себя американская жвачка жизни.
Варварское, лакейское обращение с наследием предков.
Я не против западной музыки. Об этом даже писать глупо и нелепо. И вообще пусть каждый слушает то, что ему по душе. Я против того, чтобы была лишь одна западная музыка и никакая другая.
Я знаю: никакими книгами и статьями не вернуть национальную Россию. Отходит она в великое прошлое, в вечный сон.
И уже смыкается забвение.
РУССКАЯ РОССИЯ.
И памятник твой и тебе, – пожалуй, московский Кремль. Хотя и он загажен, сейчас – временщиками…
Преданная, оболганная Россия…
Товар – деньги – товар…
Я ещё не видел такого месяца: круглый, густо-ржавый и низко-низко над крышами. Свет его был ярче фонарей. Я шёл и всё время поглядывал на этот громадный кошачий глаз…
По сути, мой законопроект о защите русского языка в Государственной Думе этом нашем российском законодательном чреве, уже готовый к депутатскому представлению, был завален представителями от фракции КПРФ. Дамочка, направленная ко мне для работы над этим законом, начала так: 'Юрий Петрович, как это Вы в многонациональном государстве собираетесь ЭТО провести?' А ведь такой закон уже давно действует во Франции – закон Тубона. И, кстати, не только во Франции, испытывающей массированный англо-американский языковый натиск.
Пламенные интернационалисты, топчущие национальную Россию, разве они допустят утверждение родной речи? Сколько же у них точек соприкосновения с мракобесным сионизмом и ненавистничеством русского, которым столь отличался их октябрьский основоположник. Даже перед смертью, уже наполовину парализованный, он предаётся ничему иному, как злобной борьбе с 'великодержавным шовинизмом', запятнав себя идейным неприятием национальной Россией. Этому, надо полагать, кроме интернационального марксизма, весьма способствовало и его происхождение. Чем ему было дорожить? И что ему русские святыни?…
Я удлинняю шаг – и облака скользят быстрее. Со мной – впереди и сзади шелест листвы. Дышу солнцем.
В этот полдень все тени заняли свои места. Солнце не позабыло ни одной, ни один уголок не спрятался.
Забавно было бы, если б не трагично, поведение коммунистов в Думе. Только словеса и словеса, а петля всё туже и туже перехлёстывает горло народа.
По любому поводу – заявление в Думе и опять возвращаются в кресла. Для них в этом вся работа за нашу Россию.
Ни единого дела. Разве лишь подписи собирают. Смеху подобно. Да в таком овладении российским и международным капиталом, властью над Россией, что решают подписи? Да 'всенародно избранный' ими будет вытирать ноги…
Чуть что – импичмент президенту. Это для зюгановцев, как икона. Они шнырь за неё: мы, мол, своё сделали, мы боремся. Зато живы и без синяков да ещё в креслах. Это ж понимать надо…
Победа, даже просто успех, никогда сами не приходят.
Но всё дело в том, что этой победы не хотят.
Масоны коммунистической веры. Так и не научились верить в Россию, заменив её своими обозначениями. Безродные патриоты своей Родины…
Отныне выйти на самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику России невозможно трудно. Ключи от её экономики уже давно лежат в Большом Сейфе за большой водой Атлантического океана. В любой миг Большой Сейф способен пресечь поступление продовольствия – и по России ударит голод (похоже они поступили с Чили для свержения правительства Сальвадора Альенде 11 сентября 1973 года, [155] только продовольственные затруднения ЦРУ устроило внутри самой Чили). Эта позорная и опасная зависимость от США и вообще Запада – одно из 'величественных' достижений Ельцина (так и кажется: увидим сейчас экран телевизора, где он скорчит очередную непотребную гримасу – и замрёт так; такие вещи, несомненно, следует лечить…).
Права человека.
