Кот торопливо достал ТТ, передернул затвор.
– С Богом! – выдохнула Марта и быстрым шагом направилась вперед.
Они шли по пустырю быстрым шагом и уже преодолели половину пути до подсвеченной фонарями линии гаражей. Марта продолжала сжимать в руках пистолеты, но, будь даже рядом прохожие, никто не обратил бы на это внимания. Потому что не может такого быть, потому что не ходят по нашим улицам пожилые дамы с убойным стволом в каждой руке.
Но кто-то думал иначе. Кот не заметил эту тень, медленно вынырнувшую из узкой щели между гаражными боксами. Не заметила ее и Марта. Они даже не услышали выстрелов – неизвестный использовал глушитель. И только свист пули заставил Марту повернуться в ту сторону и вскинуть оружие.
Но тут же что-то заставило ее согнуться пополам и выронить пистолет.
– Марта! – глядя на медленно оседавшую фигуру, крикнул он. – Нет!
Она еще не успела упасть на землю, а Кот уже с воплем, не целясь, палил в сторону тени, удерживая ТТ двумя руками. У него не было ни малейшего сомнения: стреляли в него, Марта просто оказалась не в то время, не в том месте. Разрядив пистолет в темноту, он упал на землю, чтобы поменять магазин, снова вскочил – но тень уже исчезла. Не раздумывая, он бросился следом, чтобы не дать незнакомцу второго шанса. Втиснулся в тень между гаражами, удерживая пистолет на уровне глаз.
В просвете виднелись боксы с противоположной стороны. Незнакомца не было. Для очистки совести он протиснулся сквозь узкую щель на другую сторону. В свете единственного фонаря – никого, одни только безликие гаражные ворота.
Он быстро вернулся на пустырь. Вдалеке выли сирены – полиция и «скорые» наперегонки мчались на место недавней бойни. Опустившись на колени, забормотал:
– Марта, как вы? Вы слышите меня? Держитесь, я позову помощь!
Ее левая рука продолжала сжимать рукоять пистолета. Второй «стечкин» лежал чуть в стороне, пальцы правой руки были сжаты в кулак. Кот схватил эту руку, судорожно пытаясь нащупать пульс. Но то ли пульса уже не было, то ли он просто делал это неумело, одеревеневшими от стресса пальцами. Вместо пульса он нащупал сжатый в кулаке женщины комок бумаги. Не без труда освободил из цепких пальцев, поднес к глазам.
Это была смотанная в рулончик та самая лента, распечатка с его данными из древнего прибора. Зачем-то он сунул ленту в карман, тупо уставился на неподвижное тело. Нужно было что-то делать, но его охватила вдруг полнейшая апатия.
– Сейчас… Сейчас… – бормотал он, глядя, как в отдалении замелькали проблесковые маячки полицейской машины.
И тут же рядом возникла еще одна фигура, на плечо легла тяжела рука.
– Жив?
Надо же, Шевцов подоспел.
– Я-то да, а вот Марта…
Шевцов быстро коснулся ее шеи. Марта лежала ничком, сжавшись, как бывает от боли. Трудно было поверить, что только что эта немолодая женщина плотным огнем разгромила целую банду.
А ведь он обязан ей жизнью – колкой, одинокой, не очень приятной даме со странностями. Черт, как все-таки странно случается в жизни…
– Пульс есть, – быстро сказал Шевцов. Щелкнул кнопкой откуда-то появившейся рации. – У меня раненый, женщина, пятьдесят лет, огнестрел. «Скорую» – быстро! Адрес тот же.
Повернувшись к сталкеру, бросил:
– Оружие есть?
Кот показал ТТ, достал пустой магазин из заднего кармана.
– Хорошо. Спрячь, – он помолчал, поглядел на Марту, покачал головой. – Все-таки не успел.
– И что мне теперь делать? – тихо спросил Кот.
– Что-что… Праздновать второй день рождения, – Шевцов хмуро поглядел на приятеля. – С этой минуты от меня – ни на шаг.
Глава третья. Билет в один конец
Это была идея Шевцова – затаиться на время в Институте, для чего взять дополнительные дежурства и сверхурочные. Здесь, под охраной службы безопасности, на какое-то время можно не беспокоиться за собственную жизнь. Правда, непонятно, что делать, когда отсюда все-таки придется выйти.
Контрразведчику, несмотря на все его связи и выходы, так и не удалось установить, кто же охотится за его приятелем. Это беспокоило не только Кота, но и самого Шевцова. Потому как означало, что в работе органов имеются дыры и просчеты. Здесь, в «предзоннике», такие просчеты могли привести к самым непредсказуемым последствиям.
Под гул лабораторного оборудования Кот перебирал пальцами эту бумажную полоску, машинально, как четки. Перфорированная «змея» напоминала ему ленту Мебиуса – такая же, без конца, без края, не имеющая явного смысла и рождающая сплошные вопросы. Он показывал ее институтским спецам, но никто не смог объяснить, что означают все эти нагромождения мелких отверстий, пробитых в бумаге. Наверное, просто не осталось специалистов, умевших
