узоры, в которые были вписаны знаки неведомых заклинаний. Кромка лезвия довольно ярко светилась голубым сиянием, выдавая заключенную в оружии магическую мощь.
Впрочем, Эльвину было не до красот. Он направил острие себе в грудь, но не был уверен, что ему хватит воли всадить его в собственное тело достаточно глубоко для самоубийства. Рука от напряжения задрожала.
– Нет… Не получится… – прошептал Эльвин и опустил оружие.
Но был и другой способ свести счеты с жизнью. Это ведь можно сделать и чужими руками. Даже надежнее.
Невесело улыбнувшись новому решению, Эльвин снял с бесчувственного канийца пояс, на котором были закреплены ножны кинжала, и застегнул его вокруг своей талии.
«Лучше драться, чем тыкать в себя ножом», – подумал бывший капитан, сунув кинжал в ножны и направляясь в сторону выхода из комнаты.
Темный проем, за которым превосходящие силы противника. Что же, если драться до конца, то это надежный способ. Безусловно, разбойники, которых полон притон, быстро поднимут беглеца на копье. А заодно может получиться чуть очистить родной аллод от криминальных элементов. Тоже дело полезное.
Перешагнув порог комнаты, Эльвин оказался в полутемном коридоре, освещенном редкими магическими лампами, закрепленными на крючьях в стене. Издалека гулко доносились женские сладострастные стоны, причем хором в несколько голосов – жрицы любви старались отработать клиентские деньги. Но самих разбойников, к своему удивлению, Эльвин не встретил. По его мнению они должны были охранять «высокопоставленного канийца». Но нет, судьба делала очередной непредсказуемый оборот.
«А что если вообще удастся сбежать?» – с замиранием сердца подумал Эльвин.
И действительно, если прикинуться заблудившимся в коридорах клиентом, то ему еще и выход найти помогут! Никто ведь, кроме конвоировавших его разбойников, не знает беглеца в лицо!
Сердце забилось чаще от возможности благополучного исхода, пусть пока она и была лишь гипотетической.
На всякий случай Эльвин вытянул руки вперед и побрел шатаясь, словно попал в коридор раньше, чем полностью закончилось действие «розовой пыли», которая наверняка пользовалась в притоне популярностью среди опустившихся эльфов.
С каждым десятком шагов шум становился громче, звуки смешивались, превращаясь в неясный гул. К женским стонам добавилась ругань игроков, перезвон кружек, чей-то басистый смех. Коридор разбежался еще на три рукава, один из которых на расстоянии видимости вел в довольно большую комнату. В ней было светлее, и Эльвин заметил край стола и отсветы печного огня. Кто-то зычно крикнул, подзывая прислугу.
Туда заходить точно не следовало. И хотя Эльвин почти никакого представления не имел, как добраться до любого из выходов, он решил двигаться по среднему ответвлению коридора. Впрочем, его выбор не был совсем уж случайным. Просто именно оттуда доносились характерные для борделя звуки, а оказаться в борделе представлялось менее опасным, чем в распивочной, среди десятка здоровенных канийцев, или в игровой комнате, полной раззадоренного азартом уличного сброда.
Бордель же, скорее всего, разделен на сегменты, в которых можно уединиться. И в каждом сегменте вряд ли будет больше одной особи мужского пола. Так что был шанс отбиться, а то и просто припугнуть, чтобы вырваться дальше, на оперативный простор.
Прибавив шаг, Эльвин вскоре действительно оказался в большом сводчатом зале, разделенном на крошечные каморки деревянными перегородками, не достигавшими потолка. В этих каморках, закрытых на хлипкие дверцы из тонкого дерева, и происходило то, ради чего сюда приходили клиенты. По центру зала имелся проход, по которому, пока кто-нибудь не выйдет, можно пересечь все пространство и найти выходы в другие коридоры.
Эльвин устремился в спасительное, как ему казалось, пространство, но тут же понял, что, не будучи завсегдатаем борделей, не учел одну малость – охрану. Ту самую, которая имеется в любом заведении подобного рода на случай, если кто-то решит обидеть кого-то из женщин. Охранников было четверо, все четверо – канийцы. Они беззаботно резались в кости за столиком, приставленным к стене у выхода из зала. Но стоило в проходе появиться неизвестно откуда взявшемуся эльфу, все, как по команде, обернулись и устремили на него взгляды, не предвещавшие ничего хорошего.
На поясах канийцев висели только короткие ножи, а вооружение потяжелее стояло в углу, на специально сделанной для этого деревянной подставке. Впрочем, никто из охранников в ту сторону даже не глянул. Видимо, незнакомый эльф не показался им сколько-нибудь опасным потенциальным противником.
– Ты откуда тут? – приподняв брови, поинтересовался рыжеволосый верзила.
Эльвин понятия не имел, что ответить, поэтому счел более правильным промолчать. Отступать назад было глупо, это вернуло бы к развилке, и не ясно, лучше ли будет в других ответвлениях. Двигаться вперед тоже представлялось не очень перспективным, если целью ставить побег, а не самоубийство.
Но о самоубийстве думать уже не хотелось. Эльвин отчетливо осознал, что готов драться с любым по численности противником, хотя бы потому, что терять нечего. Живым сдаваться нельзя, иначе маги вынут из головы любую информацию, но и самому ложиться на жертвенный камень тоже нет смысла. Не настолько Эльвин плох в рукопашном бою, чтобы не было никаких шансов прорваться. Все же служба в абордажной команде на флоте значительно снижает страх идти на сверкающие лезвия в руках врагов.
