На черном небе блестят звезды. Ели гнутся под тяжестью снега.
«Идиллия, как будто сошедшая с рождественской открытки, была бы полной, – думает Мину, – если бы не голубой огонь, отбрасывающий зловещий мерцающий свет на лица девочек, и не то, о чем только что рассказали Анна-Карин и Ида».
Густав убил Ребекку, и, по-видимому, он же убил Элиаса. Густав – то зло, которое они должны остановить.
– Но я не понимаю, – говорит Ванесса. – Как они это увидели?
Анна-Карин, которая, сидя на полу, пыталась выдрать из волос куски стеарина, поднимает глаза на Иду, но смотрит на директрису. Все ждут от нее ответа.
– Мы привыкли говорить о прошлом, настоящем и будущем, – объясняет директор. – Но линейное представление о времени, у которого есть начало и конец, в корне неверно. На самом деле время циклично, это движение по кругу без начала и конца.
Мину косится на остальных. Ванесса слушает директрису, приоткрыв рот.
– Высокочувствительные ведьмы, с ведущим элементом металла могут различать события из других частей временного круга, которые по действующим представлениям о времени были бы классифицированы как «уже произошедшие» или «будущие».
– Мне все равно, – шипит Ида и упрямо смотрит на директрису. – Что мне сделать, чтоб такого больше не случалось? У меня как-то нет желания разыгрывать эпилептические припадки на глазах у всей школы.
– Ты не можешь ничего сделать, – отвечает директор. – Однако ты можешь научиться считывать знаки и чувствовать приближение видений. Попытайся найти спокойное малолюдное место, если чувствуешь сухость во рту, ощущаешь нереальность происходящего, головокружение или…
– Этого больше не случится, – говорит Ида, обращаясь к самой себе. – Я не позволю этому случиться еще раз.
– Твои видения, судя по всему, наделены сильной эмпатией, – продолжает директор.
Линнея фыркает, а Мину вынуждена подавить улыбку. Слова «Ида» и «эмпатия», в ее представлении, могут употребляться вместе, только если к ним прибавить слово «отсутствие».
– Свои видения ты переживаешь через другого человека и чувствуешь то, что чувствует он или она, – говорит директор, взглядом ставя Линнею на место.
– Но как я могла пережить то же самое, если видение было у Иды? – спрашивает Анна-Карин, выковыривая из волос большой белый кусок стеарина. Вместе с ним выдираются несколько волос, и девочка морщится от боли.
– Вы связаны друг с другом, – отвечает директриса.
В эту минуту она кажется Мину похожей на доморощенного психотерапевта.
– Я не верю в то, что это Густав, – вдруг говорит Ида.
Все взгляды обращаются к ней.
– Я тебя не понимаю, – отзывается директор.
– Он не мог убить кого-то. Зачем ему было убивать?
– Существует множество причин… – начинает Адриана.
– Вы не знаете Гу так же хорошо, как его знаю я, – перебивает Ида.
– Вы никогда не были друзьями, хотя ты и дала ему это дурацкое прозвище, – говорит Ванесса.
– Вы серьезно думаете, что Гу мог убить Ребекку? Свою девушку? – восклицает Ида.
– Парни убивают своих девушек всегда и везде, – холодно говорит Линнея.
– Я тоже не уверена в том, что это Густав, – добавляет Анна-Карин. – Это сложно объяснить. Это был он. И все равно как будто не он.
То, что Ида и Анна-Карин единодушно высказывают столь категоричное мнение, заставляет остальных надолго замолчать.
– Я считаю, нам следует обезвредить его прямо сейчас, – говорит Линнея.
– Что значит – обезвредить? – спрашивает Мину.
Разумеется, она понимает, что это значит. И все равно не может поверить, что Линнея говорит всерьез.
– Как ты думаешь, что я имею в виду? А что нам еще делать? Двоих из нас уже нет в живых.
– Ты имеешь в виду, мы должны убить Гу? – выдыхает Ида. – Ты совсем чокнулась?!
Мину смотрит на директора, но та, скрестив руки на груди, наблюдает за ними. Как будто хочет узнать, как они разберутся с этой ситуацией. Пройдут или не пройдут тест.
– Мы не можем убить Густава, – говорит Мину. – Я вообще не понимаю, как тебе такое могло прийти в голову.
Линнея смотрит на Мину тяжелым взглядом.
– Вряд ли Ребекка была твоим близким другом.
Линнею не узнать. Ее взгляд полон ненависти. Мину понимает ее. Она тоже думала о мести, мечтала об этом. Но сейчас, видя те же чувства на лице Линнеи, она понимает, что этот путь был бы ошибкой. Опасной ошибкой.
