– Не знаю, – говорит Мину, все еще не веря, что может так легко поддерживать разговор с Максом.
Он понимающе кивает.
– Когда я был в твоем возрасте, один близкий мне человек покончил жизнь самоубийством.
Его голос спокоен, но Мину видит, как сжимается его левая рука. Есть боль, которую время не вылечивает.
– Я не была знакома с Элиасом, – говорит Мину. – Но Линнея дружила с ним.
Вдруг Макс кладет руку ей на плечо. Тепло его пальцев чувствуется даже через ткань свитера.
– Если захочешь поговорить об этом со мной, заходи.
– О’кей, – говорит Мину.
Она не решается сказать что-нибудь еще, боясь, что голос ее подведет.
– Мне правда очень жаль. Ужасно, что тебе пришлось такое пережить. Береги себя, – говорит он, дружески треплет ее по плечу и убирает руку.
Мину вдруг замечает, что дрожит всем телом. Паника вцепляется в нее острыми когтями, становится тяжело дышать. Надо бежать отсюда.
– Мне пора, – говорит она. – Спасибо.
Выскочив из дверей класса, она мчится вниз по лестнице. Солнечный свет ослепляет ее, когда она распахивает дверь и оказывается на школьном дворе. Около входа, скрестив ноги, сидит и курит Линнея.
Сердце Мину сильно стучит, она так запыхалась, что ей сложно говорить. Она смотрит на улицу, видит красную машину. Сквозь стекло она улавливает очертания лица мамы.
– Хочешь, подвезем тебя? – выдавливает она из себя.
– Нет, – отвечает Линнея.
– Точно?
– Почему ты бежала?
– Я… Я не знаю. Мне нужно было уйти оттуда.
Линнея щелчком отбрасывает сигарету.
– Он не совершал самоубийства, – говорит она.
– Что ты имеешь в виду?
– Я говорила с ним незадолго до этого. Он должен был прийти ко мне домой. Поговорить… – Линнея запинается. – Мы поссорились. Но мы не были… Он что-то хотел рассказать мне… Он просто не мог…
Линнея обрывает себя на полуслове.
Она не может поверить, думает Мину. Что лучший друг покинул ее. Вслух она говорит:
– Почему ты не сказала об этом полиции?
– Полиции, – фыркает Линнея.
Ее взгляд вдруг становится жестким.
– Ну да, разве им не следует знать об этом? – говорит Мину.
– Ты даже не понимаешь, о чем говоришь! Живешь в своем чистеньком домике со своей правильной семьей и живи, а советы мне нечего давать!
Мину встречает взгляд Линнеи. Ей стыдно. Она знает, что это правда. Но это не вся правда, думает она. Пусть Мину видела только светлую сторону жизни, а Линнея в основном темную. Но разве может одна правда быть правдивее другой?
Линнея улыбается презрительной улыбкой.
– Ну, что же ты не бежишь к мамочке?
На Мину вдруг накатывает злость.
– Мне жаль тебя, – говорит она и идет к машине.
– Да пошла ты! – кричит Линнея ей вслед.
5
Анна-Карин поднимается с сиденья виляющего автобуса и, старательно удерживая равновесие, идет через весь проход к двери. Как она устала все время бояться, не скажет ли кто-нибудь гадость, когда она проходит мимо. Не раздастся ли за спиной сдержанный смешок. Даже когда никто не говорит ничего плохого, в ее голове звучит эхо предыдущих обид. Чужие голоса обзывают ее «толстухой» и «деревенщиной».
Но сегодня никто на нее не обращает внимания. В автобусе шепчутся, но не о ней. Сегодня все говорят об Элиасе.
Автобус последний раз поворачивает и так резко останавливается, что Анна-Карин чуть не падает. Внутри у нее пробегает противный холодок: сейчас она растянется посреди прохода, и все станут над ней смеяться. Но, слава богу, ей удается удержаться на ногах. Двери открываются, и Анна-Карин быстро спускается по ступенькам.
Автобус уезжает. Анна-Карин переводит дыхание, видит пасущихся коров и только тут наконец начинает дышать свободно и легко.
