когда колеса намертво зажаты валунами? О том, чтобы растащить их, не могло быть и речи — они были настолько огромными и тяжелыми, что от этой затеи пришлось сразу отказаться.
Лука сплюнул вязкую дурную слюну. Жарко. Голова не варила совсем. Не зная, что делать, он огляделся. Обойдя завал, взобрался на пологий склон. Заметив хиленькие деревца, выбрал два из них, кривые и сучковатые, сломал, пустив на импровизированные костыли, и, опробовав их, вернулся к машине. В сумку кинул камеру, недоеденный кусок хлеба и пустую флягу. Достал кусок брезента и обмотал им ногу.
Переставляя деревяшки, потащился вниз. Боль в ступне то отпускала вовсе, то донимала новым приступом, стоило только в полную силу опереться на раненую ногу. Изредка Лука присаживался отдохнуть. Участок здесь был живописный. По одну сторону возвышались скалы крутой стеной, по другую — открывался прекрасный вид с края разлома, по террасе которого и проходила дорога.
Стрельников с интересом всматривался в очертания текущей внизу речушки Моры. Не удержался и сделал несколько кадров. Отсюда видны были соседние скалы, тонкая цепь болот и непроходимый лес. Казалось, он что-то прятал под своим темным зеленым покрывалом. И деревья были как на подбор — ни одной торчащей выше других верхушки. Точно великан прошелся гигантской косилкой. Диковинной казалась громоздившаяся на краю леса куполообразная белая скала, стоявшая намного дальше от остальных скал, расположившихся рядком вдоль берега. Несмотря на внушительные размеры, она выглядела жалким осколком от основного массива. Мора аккуратно огибала ее, веками подмывая и разрыхляя породу, и отдаляя белый островок от «материка». Как знать, рассуждал Лука, — может, это и есть та самая скала…
Он был весьма удивлен, когда узнал от Фаддея, что местные всегда называли лес не иначе как Мор. Речушка — Мора (по ней дали имя деревне). А лес — Мор. Будто муж и жена. Мор и Мора. Неласковыми казались их имена. Неожиданно вспомнился каламбур, образованный когда-то от собственного имени, а теперь, по воле случая, еще и заключавший в себе название местности.
— У Лука-Морья дуб дубасят, — глядя на лес и усмехнувшись, Лука пробормотал известные строки, много лет назад переделанные для студенческого капустника.
Именно лес и береговая линия Моры вызывали его пристальный интерес. Свежие снимки должны были пополнить коллекцию фотографий. Он вспомнил про кадр, который удалил случайно, и ради повторения которого едва не лишился жизни. Так что же там было на снимке? Живое, большое, зеленое… Неужто, правда, крокодил?..
Смеяться охоты не возникло.
Стрельникову стало вдруг жутко. Со своими костылями двигался он медленно, и не дай бог встретить ночь в лесу. Он так и не мог забыть тот ужасный вопль из тайги, который они слышали с братом. И сразу вспомнил про коготь, оставшийся в пристройке Фаддея. Коготь неизвестного существа, нагнавшего страх на медведя…
«Интересно, станут ли меня искать? Спохватится ли Маринка?» — подумал Лука и, опираясь на сучковатые костыли, поплелся дальше…
Часть вторая. Приходящие из Мора
1. Тварь из леса
Ступня постепенно разработалась, и боль уже так не доставала. Лука задал более высокий темп, и все же, щадя силы, двигался по четко заданному графику: получасовой переход и ровно пять минут на отдых.
Вскоре показался лес.
Мор.
Пока еще — до захода солнца — он не страшил своей чернотой. Какой-то частью разума Лука понимал, что это глупо — бояться леса. И все же не мог справиться с безотчетной тревогой, становящейся все сильнее, чем ближе он был к лесу.
До этого он ничего подобного не ощущал. Только оставшись наедине со своими страхами. Все-таки сюда заехал на машине, с братом. Тот вчера указал Стрельникову направление, а потом, как планировал, сел в свою «карманную» лодку и отчалил вниз по реке.
Расставание заняло каких-то пять минут. Оба молчали, Виктор курил. Какая-то странная вышла все-таки встреча — хоть и жили вместе эти два дня, а по-настоящему так и не пообщались. Лука пообещал, что заедет к нему домой, как только покончит с делами. Еще подумал — может быть, и Марина будет с ним.
При мысли о ней ему стало легче.
