Пара «мессеров» в лобовую атаку идти не захотела. Они отвернули и, отойдя немного в сторону, стали набирать высоту. Ларин с вражеской парой тоже разошелся благополучно и теперь висел почти над головой. Не хватало только Рябченко, но вскоре отыскалась и его пара. Группа была в сборе, все были живы и здоровы, и это радовало.
К сожалению, оставшиеся истребители противника саблинской радости не разделяли и, по всей видимости, собирались взять реванш. Но с северо- востока подошла шестерка «Яков» и охладила их пыл. Оставшееся время патрулирования прошло спокойно…
– Ну, – Виктор был зол и особо не скрывал своего недовольства, – начнем разбор полета!
– А чего там разбирать? – Рябченко пренебрежительно махнул рукой. – Немцев причесали, как детей. Все бы бои такие были!
– Все так думают? – Виктор обвел подчиненных тяжелым взглядом. Ларин, почуяв грядущий разнос, притих. Рябченко же, заваливший в бою «Юнкерса», сильно смахивал на объевшегося сметаной кота. Он то и дело потирал руки и щурил глаза в довольной улыбке. Саблин его энтузиазма не разделял. Бой был успешным, но скорее вопреки, чем благодаря. Вдобавок о Соломине до сих пор не было ни слуху ни духу, что хорошего настроения не добавляло.
– А теперь я скажу свое мнение. Плохо. Все было плохо. – Он рубанул ладонью воздух. – Слава, какого хрена? Ну, ведешь ты бой, ну, затянулся он: «мессера» наглые попались, настойчивые. Так ты скажи. Какого хрена я это клещами должен тянуть? Думаете, мне больше заняться нечем? – Ларин виновато опустил глаза. – Теперь ты, Колька. Я что по радио сказал?
– «Юнкерсы» атаковать. – Рябченко, чуя нагоняй, насторожился.
– «Юнкерсы», – нехорошо улыбнулся Саблин, – а ты, засранец, чего учинил? Сколько атак сделали?
– Четыре.
– Четыре атаки, – грустно сказал Виктор. – Это восемь огневых решений, если бить с ведомым. Ленька, сколько раз стрелял? Палыч, – крикнул он на стоянку, – дерни оружейников, пусть скажут расход боеприпасов у Самойлова.
– Я не успел, – покраснел Самойлов, – они быстро так…
– Ага, – кивнул Виктор, – не успел… Молодец Коля, все просто замечательно. Сколько тебе цилиндров разбили? Два? Мало, блядь, разбили, – заорал он в бешенстве. – Ты когда голову включать научишься? Ты же ведущий. Почему ведомый в бою не стрелял? Почему у тебя дыры в моторе? Это же «Юнкерсы», блядь, сзади-снизу заходи и бей. У тебя ведомый есть, с ним бей. Одновременно, с разных сторон, атакуйте. Я же это сто раз рассказывал и показывал. Неужели это так сложно?
Рябченко сделался малиновым и обиженно забубнил что-то оправдательное.
– Ты мне, Коля, сказки не рассказывай. Я твою жадность кулацкую насквозь вижу. Сбить ему захотелось, ишь ты. Еще раз такое повторится – к чертям от полетов отстраню…
В штаб Виктор уходил злой как собака. Завистливые взгляды других комэсков настроения почему-то не улучшали…
Наземная обстановка за прошедшие часы изменилась. Кипевший у Анастасиевки бой уже затих, лишь кое-где еще курились дымки пожаров, но как-то вяло, без огонька. Зато у Латонова царила нездоровая суета, двигались серые коробочки танков, мелькали слабо различимые сверху фигурки пехотинцев. Танки были советские, а значит, наши войска снова выбили немцев из деревни.
У Федоровки Саблин повстречал шестерку «Яков». Те радостно рванули вдогонку за «лавочками», но видя, что отстают, бросили. Связаться с ними по радио не получилось – видимо, были разные частоты. «Ольха», как и в прошлом вылете, тоже помалкивала, и Виктору это не нравилось. Вместо «Ольхи» надрывался «Ручей», управляя проходящим где-то боем, он забивал эфир матом и командами.
Они с Остряковым долетели до самого побережья и повернули на восток. Мористее, в западном направлении, шло несколько барж, но такая цель была Саблину не по зубам. Транспортных самолетов, которых он рассчитывал тут встретить, не оказалось.
Набрав высоту, они вновь повернули на север. Восточнее Носовки обнаружилось большое скопление вражеских войск, и тут же повстречались с парой «мессеров». Те были чуть выше, в бой вступать не захотели, потянули на север, и Виктор с плавным набором высоты пошел следом. Дистанция между ними и «лавочками» постепенно увеличивалась, а шансы на воздушный бой, наоборот, таяли. Они летели за немцами несколько минут, когда те вдруг стали куда- то пикировать. Ниже обнаружилась шестерка «Яков», возможно, те самые, что недавно гонялись за Саблиным. «Мессера» заходили на них сзади-сверху, маскируясь солнцем.
– «Яки», «Яки», – закричал Виктор по радио, – на вас «мессера» заходят. «Яки», атака…
Пилоты наших истребителей его вопли проигнорировали, они так и продолжили полет по прямой. Два «мессера» прошмыгнули рядом с левой крайней машиной и помчались прочь, разогнанные до бешеной скорости, а атакованный ими самолет загорелся. Остальные «Яки» только сейчас заметили опасность и заполошно заметались, но «мессера» уже были далеко. Повторять атаку они не стали, так и ушли пологим пикированием, быстро растаяв на фоне вечерней дымки. Горящий «Як» упал, оставив в небе грязную полосу дыма, а его товарищи бестолково метались, шарахаясь друг от друга. Все получилось глупо и обидно.
Дальнейший маршрут лежал на северо-восток, на аэродром. Под крыльями пылили по дорогам наши наступающие войска, мелькали хутора и деревеньки. Быстро промелькнул какой-то колхозный пруд, и на его сияющей зеленоватой глади Виктор разглядел темные крапинки. Это могли быть только утки, и он даже заерзал, представляя, как пойдет на охоту. Правда, у него не было ружья, но Виктор собирался заняться этой проблемой в самое ближайшее
