могла найти себе места.
— Постарайся успокоиться, — наконец вполголоса посоветовал я.
— Стараюсь, — откликнулась она. — Только… не очень получается. И холодно. Посиди со мной, пожалуйста?
Разве мог я отказать в такой просьбе? Тем более что Шер и впрямь оказалась словно ледышка. Чтобы согреть, да-да, именно по этой причине, мне пришлось ее обнять. А уж к моим губам девушка потянулась сама.
Еще мгновение назад мягкая и податливая, Шер целовала страстно, с упоением и уже ничем не напоминая по поведению скромную испуганную девочку. Скорее она больше походила на…
Озаренный догадкой, я резко отстранился и заново посмотрел на лицо Шер. Теперь я вспомнил ее совершенно точно. А еще осознал, что изначально меня сбило с толку. Именно выражение! Ведь у той, которую я видел раньше, оно было не робким, а надменно-насмешливым.
Неужели это и впрямь она?!
— Что такое? — недоуменно вопросила Шер… или все-таки Ашшарисс?
— Вот ты настырная баба! — ошарашенно выдохнул я. В душе, одновременно с недоверчивым изумлением, поднималось раздражение.
— Алекс? Ты о чем вообще?
Нет, она еще спрашивает!
— Скажи, в этом ненормальном мире все боги от нефиг делать людей домогаются? — процедил я.
Шер резко сощурилась, а потом, отметая всякие сомнения в происхождении, отрывисто бросила:
— Не все. И ты, между прочим, не человек!
Это все-таки она! Подумать только! Я, блин, божественную ящерицу целовал!
Меня передернуло от отвращения, и само собой вырвалось:
— До божества мне тоже далеко!
— Ой, брось, Алекс, тебе не все равно? — Ашшарисс нервно повела плечом. — Ты мне нравишься, я тебе вроде как тоже. В чем проблема?
— В том, что ты, мать твою двуликую, наполовину клыкастая зверюга с крыльями! — не выдержав, заорал я. — А я, блин, не зоофил! И оборотни меня не привлекают!
— Да как ты смеешь! — вспылила богиня, оттолкнув меня и мигом вскочив на ноги. — Да любой мужчина на твоем месте был бы горд, что на него такая, как я, внимание обратила!
— А такая, как ты, — это какая? — огрызнулся я. — Божественная стерва? Я не мазохист и не извращенец, чтобы подобным гордиться. Я, знаешь ли, воспитывался в обществе, где проповедуют равноправие и атеизм. Ну, или накрайняк православие. Знаешь, это религия такая, где есть офигенный всепрощающий бог, и магию он, кстати, так же, как и я, ненавидит.
— Атеизм?! — взвыла Ашшарисс, и глаза ее полыхнули яростным изумрудом. — Православие?! А если я вот прямо сейчас тебя прокляну?!
— Открою местный филиал христианской церкви, буду каяться и защиты просить у господа нашего Иисуса Христа, — отрезал я. — Давай, проклинай. На фиг мне твое благословение не сдалось, я православным стану. Вот те крест.
И размашисто перекрестился.
— Да я!..
Дальнейших угроз я слушать не стал и громко запел памятную песню «Ляписа Трубецкого»:
— Я ве-ерю в Иисуса Христа-а, я верю в Гаутаму Будду-у…
— Алекс!
— …я верю в Джа-а, я верю в Джа-а…
— Алексис!
— …и верить бу-уду!
— Алексис, хватит! Пожалуйста!
Прозвучавшее из ее уст «пожалуйста» оказалось настолько неожиданным, что я замолчал. Ашшарисс отрывисто вздохнула. Потом зябко, как самая обычная женщина, поежилась и снова присела рядом. Вид у нее теперь был не разъяренный, а грустный.
— Сволочь ты, Алексис, — констатировала Ашшарисс. — Неблагодарная сволочь. Хуже тебя только один дэйнатар-полукровка, хотя его хоть понять можно — с детства в Полуночном замке воспитывался. А ты-то откуда таким отвратительным характером обзавелся? Ну вот чего я такого тебе сделала?
— Да ничего особенного, — пришлось признать мне. — Извини. Это я просто от неожиданности, наверное. Ну и просто навязчивых не люблю.
— А каких любишь?
— Скромных. Добрых. Беззащитных, — беззастенчиво солгал я.
— Врешь, — сразу определила Шер и снова вздохнула. — Ну и ладно. Времени у нас еще много, успеешь передумать. — А потом, не дав мне возможности опровергнуть, сразу сменила тему: — Ты уверен, что в гнездовье идти хочешь?
