что мы другие. Мы — нелюди, кровожадные мутанты, которых надо убивать без пощады и жалости. Во всяком случае, так кричал один пойманный в перегоне пленник, когда его притащили на станцию и мучили, прежде чем убить. Душераздирающее зрелище. Я ушла, чтобы не смотреть на это и не слышать его криков.
...Слово «скавен» в отношении того, кем мы стали, было некогда произнесено одним юношей с Отрадного. Никто уже не помнит его имени, говорят только, что Наверху, до Удара, он был разработчиком компьютерных (знать бы еще, что это!) игр... Означало это слово «человек-крыса». Слово прижилось, разлетелось по Линии, и так мы стали скавенами. Впрочем, как оказалось, люди зовут нас крысюками, но это прозвище нам не нравится. Мы же не полностью крысы!..
Кстати, мы их едим. В смысле — крыс едим, а не людей... Хотя, что-то такое я слышала на эту тему... Кажется, в Алтуфьеве дело было, но в Алтуфьеве вообще всякие отморозки живут, которым и закон не писан, не то что у нас на Петровско-Разумовской или, тем более, в Бибиреве! Может, и правда ели, я не знаю... Кстати, интересно, а где это алтуфьевские в своих краях людей нашли? Может, добытчик (или как их еще называют люди — сталкер) какой с соседней ветки забрел?..
...На всех станциях нашей Линии — даже на неглубоких — есть массивные гермоворота. Вообще-то, они призваны защищать укрывшихся Внизу от радиации, но мы, скавены, этой радиации, кажется, нахватались за эти годы уже столько, что не замечаем ее. Так что Ворота по большей части служат нам защитой от всяких тварей, охотящихся Наверху. Ну и от людей, разумеется. У нас перед людьми, правда, есть преимущество: мы можем ходить Наверх безо всяких там защитных костюмов и масок. Однако, как и люди, мы тоже выходим по ночам и стремимся перед рассветом вернуться обратно, Вниз. Но не из-за радиации — из-за слепящего света, которого наши привыкшие к тьме подземелий глаза не выдерживают. Зато мы отлично видим в темноте, а людям приходится пользоваться фонарями!..»
(Из старого, конца 2020-х гг, дневника Крыси)
* * * «...Возлюбленная, милая Джульетта, Зачем сейчас твой лик так холодно-бесстрастен? Ужели бледнокрылый демон смерти Зачаровал тебя своею темной властью? И вот, в чертогах вечной темноты, В юдоли призраков, костей, червей и тлена Недвижна, но жива томишься ты В тенетах тяжкого дурманящего плена. Но нет! Тебя ему не уступлю! Не прикоснется нечисть к милой стану! И пусть смертельных чар я не остановлю — Я не уйду. Я здесь, с тобой останусь! Рожденный под злосчастною звездой, Отрину мир, как плод гнилой и перезрелый, Здесь обрету желанный свой покой, Стряхнув, как старый плащ, земное тело... Последнее объятие — прими! Последний взгляд... Глядеть — не наглядеться На ту, что совершенна меж людьми: Ее огню уже не разгореться... Но ты, Костлявая, еще повремени! Наш договор... Скреплю его я поцелуем Недвижных уст моей возлюбленной жены. И лишь тогда лампаду жизни мы задуем. (целует Джульетту, 
