– Что, проводить хочешь? Лет на двадцать бы раньше предложил, так я бы подумал. А так, прости.
– Да ну тебя! – разозлился Леха. – Все, я пошел. Пока.
– Удачи.
Всю ночь не спалось Николаю Сергеевичу. Все кошмары мучали: Бэкаэм в шелковых нарядах, ведущий в бой армию родственников. Яростный штурм отгородившейся от всего мира деревянным частоколом крепости, внутри которой сам Булыцкий почему-то вдруг оказался. И то, словно наперед зная, куда ломанется армия родственников, преподаватель каким-то неведомым образом перераспределяет силы защитников крепости, подсказывая, поучая и советуя. И так и сяк ворочался преподаватель; капли успокаивающие даже принял, да без толку все! Вновь и вновь штурм ему этот проклятущий снился!
Утро, как и ночь, не задалось: сначала «ценный подарок» забарахлил. Сеть то видел, то не видел. Ладно, бывает – в районе, где жил Николай Сергеевич, со связью всегда беда была. Потом погода испортилась, с минус шести в плюс укатившись, да так, что воздух, отсырев, наполнился плотной- плотной дымкой.
– А может, ну его? – призадумался без пяти минут пенсионер. Идти не хотелось вообще никуда. В такую-то слякоть! Хотя, с другой стороны, после вчерашнего обострения да после ночи беспокойной этой проветриться надо было всяко. Вон, до сих пор колотило со злобы. Оно бы, конечно, на лыжах прокатиться, да не уверен был мужчина, что сердце такую нагрузку выдержит. Потому и решил, что прогуляется на дачу. Там, если что, сыновьям позвонит. Заберут, если потребуется. Уже собираясь, прикинул: а может, не стоит так тепло одеваться? Оно, конечно, если бы вчерашняя погода осталась, так и ладно. А тут и упреть недолго. Впрочем, подумав, решил он, что пропотеть лучше, чем померзнуть на фиг, тем более что погода вон как переменилась. Кто знает, как оно там дальше пойдет?
По лесу топая мерно, пришел он таки в себя. Успокоился, воздуху лесного полной грудью вдохнув. Аж так ему хорошо стало, что голова закружилась! Да так, что пришлось под елью раскидистой на пару минут остановиться, передохнуть. А там и сообразил, что с пути сбился. На радостях, что ли?! Еще с час потерял, по лесу плутая. Тут, правда, айфон спас: нащупал он таки связь и навигатором вывел пожилого человека прямо к улице знакомой.
Уже там, в домике своем дачном, обнаружил он следы аккуратного, но беспощадного налета на погребок. Почти все банки с разносолами исчезли. Разом. Ну за исключением забившихся в самые углы. По всему видно было, что здесь уже побывал кто-то из сыновей, а не зачастившие в поселок бомжи; аккуратно, без стекол разбитых да замков свороченных. Пашка же, вон, собирался заехать да банки позабирать, чтобы не померзли.
Чертыхнувшись, Булыцкий сообразил, что по-хорошему надо было бы сыновьям отзвониться, прежде чем идти на дачу. Впрочем, и это мало что изменило бы; разве что рюкзак бы взял из дома небольшой, а так придется с полупустым дачным баулом тащиться. А в остальном… Все равно Николаю Сергеевичу надо было погулять. Таблетки и капли, конечно, здорово, но пользу от прогулок таких он, перепробовавший уже, казалось, все на свете от медикаментов и йоги до медитаций и методик Норбекова, оценил давно.
– Вот зараза, – выругался хозяин, – хоть бы предупредили!
Выругался, впрочем, больше для порядку. Без злобы.
В полумрак погреба выплеснулся зыбкий свет жидкокристаллического монитора – Булыцкий достал подаренный айфон.
– Да чтоб тебя! – раздосадованно проворчал пожилой человек. – Ценный подарок, блин! Толку-то от него! – зло глядя на монитор, снова показывающий отсутствие сети, прошипел он. Никогда его древний «кирпич» здесь не глючил, и связь всегда была устойчивая. Тем более что и вышку влепили недалеко совсем новую. Чего этот космический корабль тупит-то? Может, в погребе потому что?
Николай Сергеевич выкарабкался наружу и подошел к окну, надеясь, что там его телефон поймает сеть, но тот лишь беспомощно показывал, что связи нет…
– Ценный подарок, – снова проворчал Булыцкий, с наслаждением представляя, как с размаху разбивает его о черепушку того самого успешного предпринимателя, который отжал у него школьную мастерскую. – Ох и мать моя! – подняв глаза, пробормотал пожилой человек, и было отчего.
Облака поднялись выше. Намного. Так, что уже и клоки пронзительно-голубого неба проклюнулись сквозь мохнатые их брюхи, а иногда можно было разглядеть зыбкий силуэт солнечного диска. Усилившийся ветер разорвал в клочья, разметал прочь утреннюю дымку, вместо нее принеся миллиарды острых, как осколки стекла, снежинок. Да, обратно стоило поторапливаться, если, конечно, не собирался оставаться здесь на ночь. Вот дернуло его согласиться на проведение этого никому (и ему в первую очередь) не нужного юбилея!
Вообще-то следовало бы отказаться. Вежливо, но жестко. Ну не лежала у Булыцкого душа ко всем этим празднованиям и отмечаниям. Тем более в таком кругу. Нет, конечно, против коллег своих лично он не имел ничего; в конце-то концов не один пуд соли вместе сожрали. Хорошие все они люди. Ну за редкими исключениями. И шумел он не со злобы, а больше, конечно, за правду-матку да для виду. Ну за исключением, конечно, таких вот эпизодов, как последний. Там, понятное дело, – на всю катушку и от души.
Удручала просто сама перспектива выслушивать стандартные тосты, запивая быстрорастворимым кофе и заедая все это набившей оскомину «Чародейкой». И все это еще и на камеру! Еще и с Бэкаэмом за столом одним. Бред! Хотя, конечно, и польза от директора тут быть могла чисто меркантильная: может, стол поприличнее накроет. Событие как-никак, да еще и для телевизора; ну никак нельзя тут было в грязь лицом! Но как же не хотел Николай Сергеевич этого юбилея! Не хотел, и все тут!
