— Кому?
— Никому. То есть посылает картинки на электронный адрес.
— Откуда?
— Из района железнодорожного вокзала.
— Оставайся на линии, — распорядился Нессим. — Скажешь, если сменит дислокацию. — Хосни, Ратиб и Сами уже поднялись в ожидании распоряжений. — У нас след. Двигаем.
2
— Ну? — не выдержал Ибрагим. — Не томите же нас.
Гейл кивнула и, откашлявшись, начала читать вслух.
Я, Келоним, сын Гермиаса, брат Акила, строитель, писец, архитектор, скульптор, искатель знаний, путник, прошедший много стран, заверяю вас в почтении, Великие Боги, и благодарю за то, что позволили мне доставить в сие место под землей этих щитоносцев числом тридцать два человека, героев Великого Победителя, Александра Македонского, Сына Амона. Сим я исполняю данный обет похоронить вместе тех тридцать трех воинов, что умерли, исполняя последнюю волю Александра, пожелавшего, дабы построили для него гробницу рядом с местом отца его. Во исполнение сей воли Акил и эти тридцать два построили таковую гробницу и снабдили дарами, достойными Сына Амона.
Занятая переводом, Гейл не успела осмыслить текст, но впервые читая его полностью и вслух, она поняла, какой важности документ оказался в их распоряжении. Оторвавшись от блокнота, девушка мельком взглянула на слушателей — их лица выражали то же изумление, что испытывала и она сама.
— Продолжайте, — подтолкнула ее Елена.
Во исполнение его воли они взяли тело из Белой Стены, дабы перенести его через красную землю великой пустоши к подножию места, приготовленного для него под землей. И возле того места Птолемей, назвавший себя Спасителем, заманил их в ловушку, где они предпочли лишить себя жизни, дабы не подвергнуться его пыткам. В отместку Птолемей распял их и оставил распятых падальщикам. Акил и тридцать два отдали жизнь, чтя завещание Александра, Сына Амона, и не желая подчиняться Птолемею, сыну ничтожества. Я, Келоним, македонец, брат Акила, прошу вас, Великие Боги, принять сих героев в свое царство столь же любезно, как приняли вы Александра.
Она снова подняла голову, показывая, что закончила. Нетерпеливо-взволнованное выражение на лицах слушателей сменилось растерянностью и сомнением. Добрых пять секунд никто не подавал голоса.
Наконец молчание нарушил Николай Драгумис.
— Означает ли это… — нерешительно начал он. — Означает ли это то, что я думаю?
— Да, — кивнул Ибрагим. — Похоже, что означает.
3
Едва отослав фотографии, Нокс удалил их из памяти мобильного и умчался, прежде чем Нессим успел перехватить его. Правда, он собирался сделать еще один звонок. Нокс припарковался неподалеку от Колонны Помпея, купил билет и вошел. Памятник занимал примерно один гектар и был со всех сторон окружен жилыми домами. Сама колонна стояла на почетном месте, на небольшом возвышении в центре, но исторической считалась вся огороженная территория, поскольку когда-то здесь располагался знаменитый храм Сераписа.
Нокс всегда питал слабость к Серапису, милостивому и мудрому божеству, некогда спаявшему в единую веру религиозные мифы египтян, греков и азиатов. Согласно одной теорий, он впервые вошел в сознание греков в то время, когда Александр лежал при смерти в Вавилоне. Делегация приближенных македонского царя отправилась в храм Сераписа за советом: должно ли доставить Александра в храм или его следует оставить на месте. Серапис ответил, что царя лучше оставить там, где он находится. Посланники так и сделали, и Александр вскоре умер, что и было для него лучше всего. Другие
