— А те папирусы, по-твоему, имели к нему отношение?
— Верхний склеп в александрийском некрополе построили для некоего щитоносца из армии Александра по имени Акил. Нижний посвящен человеку по имени Келоним. Оба эти имени встречались и в папирусах из Маллави. Мы их сфотографировали и записали на диски. Те самые, что ты брал. — Он развернул ноутбук, чтобы Рик смог увидеть на экране перечень файлов, в названиях которых доминировали имена Келонима и Акила.
— Ладно. Будем считать, что связь между маллавийским папирусом и александрийским захоронением установлена. Но это еще не объясняет, зачем мы едем в Танту.
— Драгумисы финансируют ведущиеся там раскопки, а они не те люди, которые станут тратить деньги просто так, из любви к археологии. Тем более в другой стране. Они что-то ищут. — Впереди показался отель. Рик становился на другой стороне улицы и стал наблюдать за входом. — Думаю, все это каким-то образом связано с тем, что привело Николая в Александрию. Что-то очень важное. И я хочу узнать, что именно. Просто позвонить и спросить нельзя. Все участники раскопок подписывают соглашения о неразглашении, так что трепаться никто не станет. А уж со мной и подавно.
— Посмотри-ка. — Рик кивнул в сторону входа. — А они остановились здесь.
— Точно. И примерно через час отправятся к месту работ. А мы за ними проследим.
2
Елена проснулась рано, но в окно квартиры Огюстена уже проникли солнечные лучи, снизу доносился шум — трещали моторы, хлопали двери, перекликались жильцы. Накануне вечером она вернулась в Александрию с твердым намерением порвать с французом, пока отношения не переросли во что-то серьезное. Но потом он зашел к ней в отель с предложением пообедать, и от его улыбки по телу мгновенно раскатилась теплая волна. Себя не обманешь, поняла она, и приняла приглашение.
Теперь Елена лежала рядом с ним и не могла отвести глаз. Как странно — и в высшей степени несправедливо, — что мужчины могут быть столь притягательны даже в таком вот состоянии. Волосы растрепались, как у медузы. Из уголка рта стекала по подбородку струйка слюны. От него пахло потом. И тем не менее Елена страстно желала его. Впервые за последние десять лет похоть взяла над ней верх. А ведь им с Гейл нужно отправляться в Сиву! Времени оставалось мало, и она вовсе не собиралась тратить драгоценные минуты на пустое созерцание.
Елена потянула простыню, чтобы получше рассмотреть любовника. Опустила руку. Провела по бедру, от колена и выше. Огюстен засопел и повернулся на живот. Глаза оставались закрытыми, но по лицу его расползлась самодовольная ухмылка. Оба не произнесли ни слова. Она поцеловала его — сначала в лоб, потом в нос, в щеку, в губы. Его дыхание было несвежим, но и не неприятным. Ласки становились все интимнее, все требовательнее, горячее. Оба слишком изголодались, чтобы ждать. Огюстен перевернулся на спину, пошарил по столику, взял презерватив, разорвал зубами упаковку и ловко раскатал одной рукой. Он вошел в нее, стиснув зубы, опираясь на локти, и тут же вышел, дразня, заставляя выгибаться, подаваться ему навстречу. Вскоре они уже нашли нужный ритм. Елена выгнула шею, скосила глаза вниз, с любопытством наблюдая за движением соединенных тел, как будто уже позабыла, каким завораживающим может быть это действо, сколько в нем звериной жестокости и грации и сколь отлично оно от безжизненного романтического ритуала, каким его так часто изображают. Огюстен толкнул ее на подушку, их взгляды встретились и уже не расходились, спаянные, как и тела, пока она не вскрикнула от наслаждения и не забилась в конвульсиях, увлекая его за собой на пол. С минуту они лежали, прижавшись друг другу, улыбаясь, восстанавливая дыхание. Потом он вскочил.
— Кофе?
— Шоколад.
Огюстен протопал голый в кухню, по пути бросив презерватив в переполненное мусорное ведро. С пениса свисала тонкая жемчужная ниточка- паутинка. Он смахнул ее кухонным полотенцем. Заглянул в холодильник.
— Вот дерьмо. Молока нет.
— Иди сюда, — позвала она. — Мне еще надо забрать Гейл в аэропорту.
— Мне нужен кофе, — уперся Огюстен. — И круассаны. — Он натянул брюки, накинул несвежую рубашку. — Я на минуту. Обещаю.
Елена проводила его взглядом. Дверь захлопнулась. Что-то похожее на счастье распускалось в груди. Все эти годы она утоляла желание с разными сопляками и хлыщами. Боже, как же хорошо, когда в твоей жизни появляется настоящий мужчина.
3
