Одни и те же ноты, один и тот же звук. Хрустальные колокольчики, напоминающие пение весеннего ручья, играющего с льдинками. Снова и снова, все громче и все прекрасней.
Получив удар локтем в бок, Гордей вскинулся и открыл глаза. Задремал! Заснул на ходу! Тряхнув головой, охотник покосился на Тона, показавшего человеку мохнатый кулак, и кивнул. Вот, значит, в чем магия. Гордей сердито засопел, слушая назойливый гул серебристых струн, а потом сильно, до крови, прикусил губу.
Винсент вдруг рывком поднялся на ноги. Лира в его руках светилась, струны дрожали от напряжения, повинуясь длинным тонким пальцам, мелькавшим так быстро, что превращались в зыбкое марево. Гордей, зачарованно следивший за их движением, даже не заметил, как Винсент открыл рот и начал петь. В его голосе не было ничего человеческого – это были звуки ночного леса, шорохи и скрипы. Хруст веток, треск костра, крик совы, а потом… Все та же назойливая мелодия, похожая на звон хрустальных колокольчиков.
Гордей мотнул головой, стряхивая наваждение, и отвернулся, жалея о том, что не догадался сделать затычки для ушей. Теперь он смотрел на стражников у черного зева пещеры. Прямо на глазах охотника они начали покачиваться в такт мелодии эльфа. Сначала едва заметно, перетаптываясь с ноги на ногу, потом все сильнее, уже заметно качаясь из стороны в сторону.
Эрик приподнялся и махнул рукой. Тотчас из кустов рядом с ним выкатились шестеро гибберлингов – черные, крепкие, высокие, все как на подбор. Настоящие вояки. Совершенно бесшумно они скользнули к длинному бараку, прокрались вдоль него до самого угла и застыли в десятке шагов от караульных. Гордей от волнения прикусил губу и чуть не вскрикнул от боли – губа оказалась уже прикушенной.
Один из караульных вдруг пошатнулся, начал падать, за ним последовал второй… Рослые гибберлинги метнулись вперед черными молниями. В мгновенье ока они подхватили падающих орков и осторожно уложили их на землю, рядом с горящими треножниками. Остальные гибберлинги так же легко и бесшумно уложили рядом с ними тех, кто еще не успел упасть самостоятельно.
Пораженный Гордей приподнялся и бросил взгляд на деревню гоблинов. Тихо. Никто не кричит, не размахивает оружием… Никто ничего не заметил!
Голос эльфа и звук его лиры все еще путешествовал между домами, забираясь в самые дальние закоулки. Винсент по-прежнему пел и играл, выпрямившись во весь рост и запрокинув лицо к темному небу. Его черные волосы развевались за спиной, хотя никакого ветра и в помине не было.
Кто-то тронул Гордея за руку, и он обернулся – конечно, это оказался Тон. Гибберлинг, скорчив сердитую мину, махнул лапой, и охотник, оглянувшись по сторонам, только сейчас понял, что происходит. Оказывается, как только стражники оказались на земле, дружина двинулась вперед, к входу в пещеру. Эрик, возглавлявший шествие, был уже у самых треножников и теперь наблюдал за тем, как его войско быстро и бесшумно втягивается в черный зев горы, подобно темному ручейку.
Гордей поднялся на ноги и поспешил следом за лекарем, шедшим одним из последних. Пригибаясь, сжимая в руках короткий лук, охотник короткими перебежками добрался до барака, скользнул вдоль него, быстро пересек отрытое пространство и, прошмыгнув мимо сердитого Эрика, бросился в спасительную темноту пещеры. Здесь, у входа, под его сводами, собралась уже вся дружина гибберлингов. Снаружи остались только Эрик, черные крепкие вояки да Винсент, что все еще выводил свою заунывную мелодию.
Выглянув из-за угла, Гордей сжал зубы. Эльф, оказывается, не стоял на месте – он медленно двигался следом за гибберлингами. Медленно – очень медленно. Это, казалось, сердило Эрика – он аж пританцовывал на месте, не отрывая взгляда от еле плетущегося Винсента. А тот и не торопился. Все так же медленно, крошечными шажками, добрался до барака и двинулся вдоль него. И при этом ни на секунду не переставал петь и играть и даже не сбился. Музыка звучала над притихшей деревней гоблинов, как тугая натянутая тетива.
К тому времени как Винсент добрался до горящих треножников, Эрик успел прийти в такое бешенство, что был готов рвать на себе волосы. И все же он не посмел ни разу окрикнуть эльфа – боялся, что разрушится колдовство.
И лишь когда Винсент вошел под черные своды пещеры, Эрик сердито фыркнул и посторонился, пропуская своего друга внутрь. Потом он загнал в черный проход шестерых вояк и лишь потом, последним, вошел сам.
В тот же миг Винсент перестал петь, опустил лиру и зашатался, словно пьяный. Гордей, оказавшийся рядом, бросился к другу, ухватил его за локоть и удержал от падения. Эльф повернул к охотнику бледное, без единой кровиночки лицо, и в отблеске света треножников Гордей увидел, что Винсент мокрый, словно только что вылез из реки.
– Тяжело, – шепнул эльф, вытирая рукавом пот со лба. – Эта штука меньше, чем нужно.
Гордей не успел ничего сказать – Эрик сердито зашипел, замахал руками и отогнал друзей от входа вглубь, в самую темноту пещеры. Охотник, поддерживая Винсента, сделал несколько шагов в темноту и вскинул голову.
Перед ним раскинулся длинный темный туннель. Здесь, у входа, было еще немного светло – от тех треножников, что стояли у входа. В их неровном свете были видны следы колес на земле, уходящие в темноту. Дальше никакого света не было, лишь где-то далеко впереди горела то ли свеча, то ли одинокий факел – подобно путеводной звезде. А темнота казалось живой. Гордей невольно положил руку на нож за поясом – когда ему почудилось, что там, в глубине, что-то есть.
Гибберлинги, сгрудившиеся на краю темноты, казалось, тоже почуяли неладное. Зашелестели плащи, зазвенела сталь – и тут же стихла, когда вперед
