забралась к нему в постель… Впрочем, Тревельян не был уверен, что приобщился к снам или помыслам провидицы. Чьи импульсы он уловил? Только ли Обны Шеты?
Сейчас она пребывала вне реальности, в пространстве сновидений, где ментальные узоры женщины-терукси и мыслящего кластера с Ххешуша переплелись в клубок, соединились нераздельно и прочно. Что это было?
Слияние сознаний?.. Телепатическая контаминация?..[47] Удивительный феномен, однако известный земным ксенологам: такой контакт между лоона эо давал начало новой жизни без обычных для людей биохимических метаморфоз. Так могли бы размножаться ангелы или святые, но ни к тем, ни к другим Обна Шета не относилась.
«Каким же будет результат этого ментального союза?» – подумал Тревельян. В мелькнувших видениях грезился ему черный ком вещества, найденного Сигеру, из которого под льдами Ххешуша был слеплен целый мир, обитель псевдожизни. Субстанция содрогалась и бурлила в мучительных конвульсиях, выбрасывала вверх тонкие стебли – одни мгновенно опадали, другие переплетались между собой, образуя что-то смутно знакомое: ствол из множества нитей с пятью отростками и темным пульсирующим сгущением в верхней части. Это образование постепенно светлело, наливалось алым, и алый цвет, подстегнутый пульсацией, поплыл от него во все стороны, окрашивая нити. В свой черед, они претерпевали изменения – часть становилась толще, другие начали ветвиться, протягиваясь из главного ствола в отростки, четыре длинных и один сферический, венчавший всю структуру. Пятно под ним уплотнялось, продолжая мерные биения, алые нити слегка подрагивали, черная протоплазма исчезла без следа. Тревельян уже не сомневался в том, что видит сердце и кровеносную систему человека; тут и там возникли смутные тени других органов, с каждой секундой обретая привычные очертания.
Как зачарованный, он следил за этой метаморфозой, за тем, как формируются кости и мышцы, черепная коробка, ткани лица и кожный покров. Синтез завершался, и в облике новорожденного уже проглядывали знакомые черты: безусловно, он был похож отчасти на Тревельяна, а еще на Первого Помощника Торговца: нежная матово-бледная кожа, серые огромные глаза и светлые волосы до плеч. Остальное выглядело иначе – мощная атлетическая фигура была явно списана с Сигеру'кшу, хотя и с некоторыми поправками.
«Парень хоть куда! Красавец!» – решил Тревельян, усмехнулся и открыл глаза. Свет утренней зари наполнял жилой отсек, и только тихое дыхание Алисы нарушало тишину. Ее лицо было безмятежным – если она и видела сны, то свои, никак не связанные с мечтами Обны Шеты.
«С мечтами?.. – пожалуй, не совсем так, подумалось Ивару. – Мечты овеществились, и теперь мыслящий кластер превратился из ментального объекта в нечто более плотное и зримое». Последствий такой метаморфозы Тревельян не мог предугадать, но в ее реальности не сомневался, и это его тревожило.
– Блистающий Принц… – тихо прошептал он, – ты явился, Блистающий Принц… И что тебе нужно от Обны Шеты? От нашей Обны Шеты?
Интерлюдия
Мобильный Флот
Щит, затмевая звезды, полыхал синим пламенем. С обзорной палубы «Карфагена» он казался огромным оком, направленным к галактическому ядру – словно невидимый гигант высматривал опасность, грозившую Вселенной. Время от времени плотность потока возрастала, и защитный барьер озарялся ярко-голубыми сполохами, напоминая в эти минуты сказочный сад, в котором расцветали лилии с длинными, прихотливо изогнутыми лепестками. Зрелище было красивым и страшным – энергия, бушевавшая в пустоте, могла уничтожить звезду вместе с планетной системой. Собственно, так случалось уже не раз, когда поток встречал на своем пути светило, близкое к центру Галактики.
Адмирал Лодо покосился на своих спутниц. Удивительно, но Ут-Хатори и Илона Симбирцева были похожи, как две сестры, – обе темноволосые, сероглазые, с резким росчерком бровей и складкой над переносицей. Их сходство подчеркивалось выражением, с которым женщина нильхази и женщина Земли смотрели на действо, разыгравшееся в небесах: лица сосредоточенные, угрюмые, глаза потемнели, губы плотно сжаты. Ут-Хатори выглядела старше, и, возможно, Симбирцева в свои шестьдесят годилась ей во внучки или правнучки. Этого Лодо не знал – контакт с нильхази установили недавно, и срок их жизни, численность популяции, общественное устройство, язык и остальные подробности были пока неизвестны. Считалось, что в их социуме главенствуют женщины, но эту гипотезу еще предстояло проверить.
Так или иначе, но когда Ут-Хатори предложила встретиться, Лодо вызвал коммодора Симбирцеву и не прогадал: женщина нильхази обращалась к Илоне как к главной, называя ее сестрой, а Лодо, кажется, считала ее помощником и консультантом. Что до ранга самой Ут-Хатори, то он не отвечал ни капитанскому, ни адмиральскому, а определялся более пышным титулом «Носитель власти» в эскадре из трех звездных кораблей. Во всяком случае, так это звучало на торговом жаргоне, хотя были в нем и другие слова, обозначавшие старшего на космическом судне. Ут-Хатори явилась на борт «Карфагена» со свитой советников и стражей, но решила оставить их в адмиральском салоне и подняться на смотровую палубу. Кажется, ей было что сказать коммодору Симбирцевой.
Две женщины и мужчина стояли под хрустальным сводом, защищавшим палубу от холода и тьмы Великой Пустоты. Здесь не было экранов; то, что видели их глаза, творилось воочию. Синий свет, так непохожий на солнечное сияние, выбелил их лица, сделал глубокими морщинки у губ, окружил голубоватыми тенями веки. Они молчали, пока Лодо не нарушил тишину.
– Чудовище, пожирающее звезды, убийца миров, – произнес он, запрокинув голову. – Но мы его остановили.
Ут-Хатори окинула адмирала холодным взглядом, словно негодуя, что он заговорил. Потом повернулась к Симбирцевой.
