будущего ассистента. Иные болезни напоминали собой поле сражения, когда день за днем приходилось отвоевывать пострадавшие участки чужого тела. Это может прозвучать дико, но порой для того, чтобы лучше понять, что с человеком, мне нужно было пробовать его кровь. Двуликий изрядно пошутил, создавая мне подобных, потому как то, что у него вышло, оказалось, мягко говоря, странным, как внешне, так и внутренне. Но как бы там ни было, прежде всего я целитель, а потом уже первородный. Так нас учили и воспитывали. Быть независимыми от дара, полноценными профессионалами своего дела. Знания — вот то, что делает из простого человека того, на кого можно положиться в сложной ситуации.
Стоило моим ладоням соприкоснуться с его обнаженной кожей, как перед мысленным взором вспыхнула картинка-образ. Я видела каждый энергетический поток, сплетающий образ тела подростка, ощущала каждый орган, чувствовала, что и как функционирует. Так открывалась первая ступень дара — диагностика. Уже через несколько секунд я знала, куда следует направить свою силу, как сделать его тело вновь здоровым. От кончиков моих пальцев потянулись сотни тончайших, мерцающих нежно-голубым нитей, они, будто корни растения, пронизывали тело ребенка, проникая внутрь, устремляя потоки энергии к пострадавшим системам организма, питая их, выправляя и приводя в норму. Каждый раз, когда я это делаю, я пытаюсь понять, как такое возможно, но даже спустя столько лет не знаю ответа. Но зато вижу процесс и чувствую себя проводником воли Двуликого, чтобы уже в следующий миг увидеть результат.
Вдруг дверь в каморку открылась, и на пороге возник Сэптим с подносом в руках. Мужчина пораженно замер, смотря на меня во все глаза. Хорошо, что мне уже далеко не восемнадцать, иначе я просто потеряла бы концентрацию и все было бы напрасно. А так меня даже забавляло, когда неподготовленный зритель видел нечто подобное. Ведь мои глаза в момент лечения сияют, будто две сапфировые звезды, да еще и исходит сияние от рук — одним словом, выгляжу я божественно… в прямом смысле слова.
— Чё замер, дует же! — возмущенно проворчала я.
— Э… — проблеял Сэптим, так и не рискнув моргнуть, а вместе с тем и двинуться с места.
— Бэ, — передразнила я, — дверь закрой.
— Д-да, г-господин, с-сейчас.
Протиснувшись в проем двери, он дрожащими руками опустил на пол поднос с миской супа и ломтем хлеба, попутно нещадно расплескав содержимое.
— Ну что ты в самом деле, окосел, что ли? — покачала я головой. — Поесть пацану оставь хоть немножко.
— П-простите, г-г-г…
— Г-г-г прощает, тащи одежду и воду, — покивала я. — И сандалии хоть какие-нибудь ему раздобудь… не сейчас, так потом, понял?
Вместо ответа мужчина лишь резко кивнул и был таков.
Я же лишь покачала головой ему вслед. Ничего, он меня еще полюбит и даже будет скучать. Может, в это полнолуние я ему суставы подправлю, так и вовсе любовь у нас будет не разлей водой… или что там не разлей?
— Что со мной, — слабый голос ассистента заставил меня опустить глаза и посмотреть на парня уже нормальным взглядом. Лечение окончено. Сейчас я практически не чувствовала никакой усталости от проделанной работы. С возрастом не только появлялся опыт, но и мой личный резерв становился больше.
— Уже все хорошо, — просто сказала я, совершенно иначе смотря на этого мальчика, после того как прочувствовала его.
— Я умер? — как-то печально выдохнул он.
— С чего бы? — хмыкнула я.
— Но… тебя-то, дед, палач увел, — как-то уныло вздохнул он.
На это его замечание я весело усмехнулась, проведя рукой по спутанным медным кудрям.
На самом деле вы должны были заметить, что люди мне не очень нравятся. Мне гораздо комфортнее одной. Но этот парень… было в нем что-то притягательное для меня. Помимо того, что он был знатоком местности (и впоследствии я собиралась воспользоваться его знаниями), я видела в нем нечто знакомое. Черты его лица, манера говорить — все это навевало воспоминания о годах моей молодости; моих друзьях, которых больше нет со мной. Что такого было в нем? Не знаю и понять пока не могу, но это цепляло. Совершенно странным, непостижимым образом мне хотелось видеть в нем родственную душу. Я пока не могла понять, что все это значит, но что-то необычное и давно забытое было во всем этом.
— Ну увел, делов-то, — покачала я головой. — Он тут по совместительству секретарем подрабатывает, препроводил меня к начальству и все, — отмахнулась я. — Ты сам-то как? Есть хочешь?
— Очень, но…
— Потом поговорим, сначала поешь… Хотя нет, поговорим после того, как ты перестанешь так нещадно смердеть, — серьезно кивнула я.
— Эй, — возмутился он, попытавшись присесть, но все, что у него вышло, — это перевернуться на бок и подвинуть к себе поднос.
А дальше он, кажется, забыл и обо мне, и о своих вопросах, полностью погрузившись в процесс поглощения пищи. Причем он и впрямь погрузился в миску чуть ли не с ушами. За время, пока он ел, пришел Сэптим с тазом воды и комплектом простой одежды, чем-то напоминающей мою. Сейчас на пареньке была простая темно-синяя туника, изодранная со всех сторон и лишь чудом державшаяся на его острых тощих плечах. Сэптим же раздобыл для
