– Ну, что тут у тебя?
Шши оглушила трёх человек. Один лежал с разбитым всмятку лицом. Ещё двое не имели видимых повреждений, но что-то подсказывало, что без здоровенной шишки на голове у каждого не обошлось. Кроме изуродованного ружья, в трофеях оказались два пистолета, оба иностранные «травматики» с толстеньким, но кургузым патроном миллиметров эдак десяти.
Пленники были типичными землянами с поправкой к местным условиям, то есть в латаных рубашках, джинсах, футболках и кроссовках, один щеголял сланцами на босу ногу.
Сейчас, когда вид не закрывала стена, местность была похожа на ту, которую описывал художник. Холмы, отсутствие осточертевших джунглей, развалины вокруг, огромный водоём вдалеке и равнины с другой стороны. А еще метрах в трёхстах было что-то вроде лагеря: хижины, шалаши из веток и больших пальмовых листьев, рогатки из тонких жердей по периметру, пять вышек, высокий плетень с двух сторон. И с той стороны к нам двигалась толпа мужчин с оружием в руках, со щитами.
– Сильфея, порви вот у этого футболку. Когда-то белая была и сейчас издалека за знак мира сойдёт, – приказал я.
Потом отправил девушку за багром и мушкетом за стену, что она проделала очень быстро. Рваную футболку привязал на багор, воткнул в землю, мушкет вручил девушке, а пленных положили рядом, себе под ноги. Мой «вепрь» и длинноствольный, выглядящий внушительнее всего прочего арсенала мушкет должны придать нам вид, хм, если и не грозных воителей, то лихих людей уж точно. А если по нам начнут стрелять, то зацепят своих. Пойдут они на такой риск?
Не пошли.
– Эй, вы кто такие? – Люди остановились в тридцати метрах, сгрудились в толпу, выставив вперёд щиты, и кто-то самый горластый прокричал вопрос.
– Свои.
– Что? Громче… – крикнул тот же человек, добавив к своей фразе пару непечатных слов.
– Ближе подойди, тогда и поговорим. Не хочу горло напрягать. Ты там старший? – чуть громче произнёс я. – Если – да, то подходи, нет – посылай за главным.
В толпе принялись совещаться, несколько раз кто-то громко предложил что-то вроде «а давайте их убьём особо жестоким способом, и всё станет хорошо», только в нецензурной озвучке.
– Мне долго вас ждать? – поторопил я. – Тут вашим помощь нужна. Помрут же, пока договоритесь о чём-то.
– Помрут, тогда мы вас на кол задницами посадим! – прокричал кто-то другой, наверное, осмелели.
– Покажись, сажатель.
– Зачем?
– Лицо твоё запомнить хочу. Потом тебе в задницу, при случае, колышек суну, чтобы держал свой длинный язык на привязи. Или прямо сейчас этим займусь, – я чуть сдвинул «вепрь», чтобы тот посмотрел стволом на собеседников. – Или ты думаешь, что ваши щиты из хвороста спасут от моего оружия.
Толпа резко притихла, и несколько человек шажочек за шажочком отошли назад, спрятавшись за спины своих товарищей. Да, «вепрь» в своём фантастическом обвесе внушал уважение. Со стороны, думаю, его за особо мощную «пушку» примут, с которыми наши деды на фашистскую бронетехнику выходили смело и возвращались победителями.
– Слушай, незнакомец, а сними шапочку, а? – предложил кто-то вполне нормальным голосом из тех, кто оказался на передней линии.
– Чего ты там увидеть хочешь? – поинтересовался я.
– Да голос твой знаком, а где слышал – не вспомню никак. Вот бы мне лицо увидеть, а?
Шлем с широкими полями и отросшая за две недели бородка весьма хорошо скрывали мою внешность.
– От карликов из города спасался вместе с вами. И всех вас вытаскивал из камер. Я не ошибся, вы все, или большая часть, оттуда?
– Ты же тот, кто с шаманом остался у портала?! Самым последним должен был уйти, – закричал собеседник, а потом так же громко, во весь голос, обратился к своим товарищам: – Парни, да это свои! Знаю я его, это он и Олег первыми кишки выпустили клятым пигмеям.
Через минуту рядом стояли пятеро. Двое с двустволками, остальные держали в руках копья, плюс у каждого просто целый арсенал из дубинок, ножей, топориков, двое за спиной несли по узкой корзине из прутьев, в которой находились короткие толстые метательные дротики в руку длиной. Остальные из защитников так и остались на месте, даже отошли подальше.
– Здорово, дружище! Блин, да тебя и не узнать просто, – протянул первым руку тот, кто признал меня, парень не старше двадцати пяти, крепкий, высокий, загоревший, как бронза, и с весёлыми зелёными глазами. – Если бы не эта одёжка средневековая, то сам бы репу чесал: ты – не ты. А так и прикид, и голос вместе в одно сложилось. Слушай, ты где был-то? И где твой друг, как там его, э-э…
– Погиб Бамс, если ты о нём. Шаман ухандокал.
– Извини, не знал. А эта девчонка та самая, ну, которая чуть ли не зубами грызла пигметосов? Лицо ещё потом себе замотала, как араб платком, –
