– Почему сразу клад?
– По кочану. На какие деньги, позволь спросить? Нам, если ты забыл, еще пять лет ипотеку выплачивать. Я как-то не готова пересесть на «Доширак», чтобы ты пересел на «Мерседес».
– Не говори глупостей. Никаких «дошираков» и прочей гадости. Я лучше тебя съем. Ам! – И муж игриво укусил ее за мочку уха.
Некоторое время Кораблевы шутливо боролись, щекотались и всячески дурачились. В итоге они оказались сидящими на стуле. Марина – на коленях у мужа, свернувшись клубочком и положив голову ему на грудь.
– Да и почему сразу «Мерседес», – продолжил развивать свою мысль Павел. – Ведь полно и других марок машин, более… э-э-э… бюджетных.
– Например, «Запорожец»! – хихикнула жена. – Эдакий, знаешь… ушастенький. У папы был такой, когда мне было меньше, чем Витьке сейчас. То и дело ломался… Но с какой гордостью он нас на дачу возил, ты бы видел!
– Вот! – Павел поднял вверх указательный палец. – Я тоже хочу иметь повод для гордости! И если для этого мне придется влезть в «Запорожец»…
– Ой, не нужно таких жертв! Мы и так тобой гордимся.
– Правда?
– Честное пионерское!
Некоторое время Кораблевым было не до разговоров.
– Паш? – протянула Марина, когда они наконец прервались.
– А?
– Давай лучше вместо машины заведем котенка?
– Ты с ума сошла, женщина? А как же твоя аллергия?
– Ну что аллергия. Попью таблеточек. И потом, говорят, иногда клин клином вышибают. Зато Витька будет счастлив. А то он сегодня какой-то задумчивый и грустный весь вечер.
– Мариш, парень просто взрослеет. Еще немного, и он этой Леле не музыку на флешках носить будет, а розы. И это правильно.
– Кстати, давненько мне никто не приносил роз…
Витька спал, и ему снился сон. В этом сне он шел по шоссе, протянувшемуся от края до края равнины, поросшей высоким серебристым ковылем. Навстречу встающему солнцу. Рядом с ним, мягко ступая по асфальту широкими лапами, вышагивал роскошный серебристо-полосатый кот.
– Э, пацан!
Витька обернулся. За рулем совершенно бесшумно подъехавшего сзади голубого автомобиля сидел «гегемон» в пыльной ветровке и лузгал семечки.
– Не слыхал, война будет?
Витька пожал плечами:
– Надеюсь, что нет. Особенно, если люди сделают для этого все, что от них зависит. Я – сделаю.
Монтгомери одобрительно мурлыкнул, словно говоря этим, что он, конечно, не человек, но тоже сделает все, что от него зависит.
Парень широко улыбнулся и показал Витьке большой палец. А потом он вдавил педаль газа, и «Мерсорожец» так же бесшумно растаял вдали, как и появился.
А мальчик и кот шли все дальше и дальше. Туда, где все выше поднимался в небо ослепительно-яркий золотой шар солнца. Туда, откуда к ним приближалась крохотная ярко-красная точка – девочка на велосипеде.
Витьке было хорошо и спокойно.
Он улыбался.
Алексей Бессонов
Хозяин старой башни
Лютый шторм, ударивший в ночь на вседержителя Мобла, оказался последним. Старый булочник Кройн, выбравшийся на холод из распаренной пекарни, чтобы оценить зарю, улыбнулся, покачал со знанием дела головой, а потом весело хлопнул по плечу зятя, что помогал ему с выпечкой:
– Золотая, парень! С золотом заря, а коль так – считай все, штормов больше не будет. Луна Тишины теперь, недели на четыре. То-то рыбакам радость!
Зять втянул носом воздух, принюхался:
– Уж как скажете, батюшка. У нас, дома вот, такие рассветы к морозу бывают – а насчет штормов не знаю, раньше-то не видывал.
Пекарь понимающе кивнул. Зятя своего, Кобуса, он уважал, да и было отчего – подумай кто, что простой пекарь, пусть и не из бедных, сможет «сторговать» своей дочке парнягу на Западе, да еще и такого, – разве поверят? Дочерей у Кройна было трое, от трех жен, но старшую, Юллу, он любил до беспамятства: то ли в память о первой своей супруге, что родами легла, то ли еще почему. И жениха ей искал серьезно, через свах столичных. Деньги он потратил и свои, и отцовские, и даже от дедовских отщипнул, зато уж потешили его свахи, нашли то, что искалось. До шестнадцати Юлла в девках ходила, а потом привезли ей Кобуса: пятый сын в известной семье, с детства, едва смог до стремени дотянуться, в Тронных Гусарах служил, и все на северных
