«апостолы» прилетят, а я тоже с прибытком. Будет, что на мену выставить…
С этими словами он снял с плеча сумку, с которой не расставался в своих походах, и вытащил тряпицу. Развернул: орден Гордого орла Конфедерации, разлапистая шестилучевая звезда с изображением хищной птицы и скрещенными мечами. Два луча слегка погнулись, эмаль кое-где облупилась, но в целом выглядел орден вполне сносно.
«Апостолы» обожают такие штучки. Говорят, коллекционеры под Куполом дают за этот хлам хорошие деньги, детям же пустыни за Гордого орла перепадут две-три банки тушенки. Если очень поторговаться и если пограничник будет в настроении – четыре. И это неплохо, за медальки и нагрудные значки конфедератов и бойцов Независимой Армии дают по баночке, и все. Жаль только, находить даже значки Славке удается все реже…
Но оказалось, это не все. Следом за Орлом брат с довольным видом извлек из своей сумки шлем капитана Независимых. Островерхий, с жесткими прутьями, чудом сохранившимися от истлевшего плюмажа, но зато с хорошо различимой эмблемой: пылающий факел в мускулистой руке на фоне восходящего солнца. Это было действительно удачей – за шлем могли отвалить и тушенки, и консервированного молока, и даже плитку мармелада в придачу. Синтетического, конечно, но все-таки мармелада.
Помнится, Юрка как-то сказал старшому – мол, не надо брать сладости. Мол, обойдутся они без этих глупостей, лучше тушенки взять больше. Или хлеба в вакууме. Но Славка заглянул в глаза и ткнул в бок жестким пальцем: ничего, ответил, мармелад тоже нужен. Хотя сам сладкое никогда не любил. Даже когда были живы папа и мама…
Славка повертел находку в руках, дал полюбоваться Юрке. Потом установил шлем рядом с собой на лавку и принялся крутить самокрутку из того, что корчевщики называли табаком и меняли на лисьи шкуры или тушенку. Но глаза брата были устремлены на восток. Туда, где все ярче разгорался – разноцветьем огней в сгущающихся сумерках – Купол.
Вид гигантского сооружения завораживал. Он заслонял полнеба и полгоризонта. Будто сказочный волшебник надул ради потехи громадный мыльный пузырь и тот опустился посреди выжженной, мертвой и бесплодной пустыни – веселенький, радужный, с как бы чуть дрожащими, зыбкими стенками. Хрупкими и ненадежными – подойди, ткни прутиком, и он лопнет, оставив на серой, спекшейся, изувеченной войной земле влажный след…
Обманчивое впечатление, Юрке это было хорошо известно. Там, под Куполом, под защитой прочнейших материалов, названия которым он не знал, и, наверное, если б узнал, не смог бы выговорить, под охраной силового поля, мобильных пограничных патрулей, называемых «апостолами», в неприкосновенности и недосягаемости кипела другая жизнь.
Весной к берлоге выполз транспортер. Славка его первым услышал по характерному гулу, а потом и рассмотрел в перископ. Вездеход погасил у входа силовую подушку, взбив тучу пыли. Просигналил. Братья не спешили покидать нору – холодно еще было, снег едва сошел. Припасы кончались, но на охоту выходить рано. Жгли остатки брикетов, выменянных летом на цацки из пустыни. Доедали, что еще было в погребе, страшно экономя. Но транспортер просигналил повторно – настойчивее.
Поднялись наверх, конечно. Из машины выскочил человек в защите, но легкой, не такой, как у пограничников, – шлем с респиратором и прозрачный свободный комбинезон, под которым просматривался пиджак яркой расцветки. За щитком шлема – костистое серьезное лицо. Приезжий включил транслятор.
– Вы здесь одни живете, знаю, – сказал отрывисто. – И то, что трудно вам сейчас, по весне, тоже знаю. Приглашаю на экскурсию под Купол. Плюс ящик тушенки и упаковку молока. Еще брикеты. Но нам нужны подростки до пятнадцати лет. – Он оценивающе оглядел ребят, кутающихся в потертые лисьи шкуры и немыслимые обноски, бывшие когда-то куртками. Ткнул пальцем в Юрку: – Ты сгодишься. Полезай в грузовой люк, через два часа верну обратно.
– Это зачем еще?! – набычился Славка. – Что он под вашим Куполом забыл?
Человек посмотрел с некоторым удивлением:
– Я ж говорю – тушенки дам. И молока, и брикеты. Да ты не переживай, ничего с твоим братцем не станется. Вы же братья, верно? Похожи. Ну вот, ничего плохого мы ему не сделаем. Под Купол свозим – интересно же! Может, он туда больше никогда и не попадет…
Знал бы дядя, кому это говорит, наверное, промолчал бы или сказал как-нибудь иначе.
– Да пошли вы со своим Куполом! – взвился Славка. – Век бы вас не видеть!
– Ты потише, пацан, – пробубнил человек. Примирительно вроде пробубнил, но так, что стало ясно – если Юрка сам не пойдет, его в этот самый грузовой люк загонят силой. – Биологическое исследование. Возьмут у мальца несколько кубиков крови, а за это и тушенка, и молоко…
– Подавись ты своей тушенкой! – Славка был на пределе. – Кровь ему понадобилась! Брата моего кровь… Мы вам что, крысы?!
– Разговор окончен. – Человек вздернул голову, заложил руки в клапаны на комбинезоне – темные, непрозрачные. Из транспортера выглянул еще один: левой рукой ухватился за стойку, а правая оставалась в кабине, вне видимости, и держать в ней этот второй мог что угодно.
И тогда Юрка решился.
– Я съезжу, Славка, а? Ну правда, что мне сделается? Вон летом панцирник подрал, помнишь? – так крови два стакана вылилось. И ничего! Жрать-то надо. Славка, а Славка?..
Брат сузившимися глазами глядел на чужаков. Губы его подрагивали. Было бы у него оружие – Юрка не сомневался, – пустил бы в ход. Да, было бы у
