– Я потерял счет. Но поверь мне, она так отчаянно будет нуждаться в юрде-пареме, что не осмелится выступить против нас. Поразительная трансформация. Думаю, ты насладишься ею сполна.
У Матиаса скрутило желудок.
– Значит, вы оставили ученого в живых?
– Он сделал все возможное, чтобы повторить процесс создания препарата, но это не так просто. Некоторые партии работают, другие ничем не лучше пыли. Пока он нам нужен, ученый будет жить. – Брум опустил руку на плечо Матиаса, и его взгляд смягчился. – Я едва могу поверить, что ты действительно тут, стоишь передо мной, живой! Я думал, что ты умер.
– Я так же думал о вас.
– Когда я увидел тебя в бальном зале, то едва узнал, даже в этой униформе. Ты так изменился…
– Мне пришлось дать ведьме перекроить меня.
Командир не скрывал своего отвращения:
– Ты позволил ей…
Почему-то, увидев такую реакцию от кого-то еще, Матиасу стало стыдно за свое поведение перед Ниной.
– Это было необходимо. Она должна была поверить, что я предан делу.
– Теперь все кончено, Матиас. Ты наконец-то в безопасности и среди своих братьев. – Брум нахмурился. – Но тебя что-то тревожит.
Матиас посмотрел на камеру, соседнюю с Ниной, затем на вторую, третью, пробегая взглядом по коридору. Некоторые из пленников-гришей были взволнованы и беспокойно мерили шагами камеру. Другие прижались лицами к стеклу. Третьи просто лежали на полу.
– Вы знаете о пареме не больше месяца. Как давно существует эта лаборатория?
– Я построил ее около пятнадцати лет назад, получив благословение от короля и его совета.
Матиас резко втянул воздух.
– Пятнадцать лет? Зачем?
– Нам нужно было место, где мы могли бы держать гришей после суда.
– После? Если гришей признают виновными, их приговаривают к смерти.
Брум пожал плечами.
– Это тот же смертный приговор, просто более длительный. Мы давно обнаружили, что гриши могут быть полезным ресурсом.
– Вы говорили мне, что их нужно искоренить. Что они – паразиты в естественном мире.
– Так и есть… когда они пытаются притворяться людьми. Они неспособны на правильное мышление, не понимают человеческой морали. Их необходимо контролировать.
– И для этого вам нужен парем? – недоверчиво поинтересовался Матиас.
– Мы годами пытались использовать собственные методы, но это не привело к успеху.
– Но вы увидели, на что способен парем, и, что важнее, на что способны гриши под его действием…
– Пистолет – это не зло. Как и клинок. Юрда-парем обеспечивает повиновение, и делает из гришей тех, кем они всегда должны были быть.
– Второй армией? – спросил Матиас с презрением в голосе.
– Армия состоит из солдат. Эти существа предназначены для того, чтобы быть оружием. Они рождены, чтобы служить солдатам Джеля. – Брум пожал его плечо. – О, Матиас, как я скучал по тебе! Твоя вера всегда была такой чистой. Я рад, что ты с недоверием относишься к этим мерам предосторожности, но это наш шанс нанести смертельный удар. Знаешь, почему гришей так трудно убить? Потому что они не из этого мира. Но они очень хорошо убивают друг друга. Они называют это: «подобное притягивает подобное». Подожди, пока не увидишь все, чего мы добились, оружие, которое помогли изготовить их фабрикаторы!
Матиас оглянулся на двери камер.
– Нина Зеник провела год в Керчии, пытаясь добиться моего освобождения. Не уверен, что это поступок монстра.
– Может ли гадюка притаиться перед прыжком? Может ли дикая собака облизать ладонь, прежде чем перегрызть тебе шею? Возможно, гриши и способны на добро, но это не меняет их истинную природу.
Матиас задумался. Вспомнил испуганное лицо Нины перед тем, как дверь камеры захлопнулась Однако после всего, что им пришлось пережить, он не удивился нахлынувшей боли при виде того, как его мечты воплотились в жизнь.
– Какой из себя этот шуханский ученый? – спросил он Брума.
– Упертый. Все еще тоскует по своему отцу.
Матиас ничего не знал об отце Бо Юл-Баюра, но у него были вопросы и поважнее:
– Его надежно охраняют?
