Эльфы. Во власти тьмы

— Вышвырните его отсюда, — приказала она.

Выпрямившись, она отряхнулась, приводя одежду в порядок. Через передние и задние двери в зал вливались дополнительные силы Аль-Аринаар. Пелин повернулась лицом к притихшей толпе.

— Следующий из вас, кто рискнет назвать меня efra, станет тем самым мучеником, который вам так нужен. Освободите помещение.

Катиетт положила руку ей на плечо.

— Нам с тобой нужно поговорить. Сейчас же.

Глава 8

Политики ищут победы, чтобы прославиться, а солдаты — чтобы выжить.

— Ты не должна позволять им с такой легкостью манипулировать собой, — начала Катиетт, едва только за нею и Пелин закрылась дверь одного из внутренних помещений.

Там, снаружи, гвардейцы Аль-Аринаар и ТайГетен вытесняли зрителей из Гардарина. Агрессия улетучилась, словно вода из треснувшего кувшина, и Катиетт оставила после себя угрюмую, но притихшую толпу. Впрочем, можно было не сомневаться, что они найдут себе жертву где-нибудь в другом месте, чтобы дать выход своему разочарованию.

— Ты слышала, как он назвал меня. И видела, что он сделал.

— Да, а ты едва не дала ему то, чего он добивался больше всего.

— Он не заслуживал ничего иного.

Пелин стояла спиной к Катиетт. Она заламывала руки и никак не могла успокоиться — ее буквально трясло от обиды и негодования. Но на смену гневу и ярости пришел шок. Катиетт шагнула к ней, чтобы положить ей руку на плечо или даже обнять, но передумала, и рука ее повисла в воздухе.

— Пелин, посмотри на меня. — В ответ воительница лишь слегка повернула голову. — Пелин, пожалуйста.

Пелин обернулась. По ее юному лицу текли слезы, размазывая пыль и грязь, поднявшуюся в воздух в зале после того, как там начались беспорядки. В ней чувствовалась недюжинная сила, обаяние и харизма. Но сейчас Катиетт видела перед собой лишь хрупкую iad, в которой Такаар разглядел будущую военачальницу, когда создавал гвардию Аль-Аринаар, способную оказать помощь и поддержку элитным воинам ТайГетен. Пелин взглянула на Катиетт, и та прочла на ее лице давнюю боль и обиду.

У Катиетт упало сердце.

— Он сам не знал, что говорит, — сказала она.

— Он прекрасно понимал, что говорит.

— Нет. Я имею в виду, он, конечно, знал, что означает сказанное им слово, но о том… что случилось с тобой на Хаусолисе, не имел ни малейшего понятия. Об этом вообще не знает почти никто.

Пелин закрыла лицо руками, после чего в отчаянии прижала ладонь ко рту.

— Об этом знают многие, коим повезло сбежать через врата. Ты полагаешь меня наивной, но на самом деле ничем не лучше прочих. Осуждение и низвержение Такаара случились не сегодня. Все это продолжается уже добрый десяток лет. А если ты думаешь, что в Исанденете нет таких, кто способен использовать любые сведения против… против близких ему людей, то тогда тебе надо научиться получше разбираться в природе озлобленного эльфийского разума.

— Но то, что сделал Такаар, он сделал для тебя. Ты ведь это понимаешь?

Пелин вновь охватила ярость, и она едва сдерживалась, чтобы не броситься на Катиетт.

— Я знаю лишь то, что он трижды отверг меня. Даже когда я вступила в пору расцвета женской красоты, он смотрел в другую сторону. Он счел меня лишней. Недостойной носить его ребенка. И даже тогда, еще до того, как пришли гаронины, люди называли меня efra.

— А еще я знаю, что, несмотря на то как он поступил со мной, несмотря на все унижение, я все еще люблю его. Я по-прежнему люблю его, даже сегодня.

Катиетт вздохнула.

— Он тоже не переставал любить тебя.

— Правда? — В голосе Пелин сквозила горечь. — Он верил в мои способности на поле боя, что совсем не одно и то же.