такому… такому… слов нет! Или Ковальков пьян?
Но вот что-то иное прорезалось в лице Берия. Интерес, быть может? Желание поверить?
Дослушав, Лаврентий Павлович спросил:
– Вы точно знаете, что этот ваш Данилин поставил в известность Абакумова?
– Точно известно, что он звонил Абакумову, – ответил Ковальков. – В Москву мы прилетели на самолете, садиться должны были в Монино, но на подлете увидели черные машины, которые спешили к аэродрому, и не стали рисковать.
– Та-ак… – протянул нарком и посмотрел на Витьку. Смотрел внимательно, пытливо, без угрозы. – Вы действительно родились в будущем?
Тимофеев встал.
– Да, товарищ нарком. Я не знаю, как работает та штука, которую мы назвали порталом, но… вот…
Берия усмехнулся.
– Не знаю, как Абакумов, а я склонен вам верить, товарищ Тимофеев. На сумасшедшего вы не похожи, а выдумать такое, лишь бы объяснить отсутствие документов… Ну, это глупо. Однако, чтобы не позволить Абакумову нанести вред, и вам в том числе, нужны доказательства. Скажу так: если все правда, тогда вы, товарищ Тимофеев, и ваши друзья становятся источником поистине бесценных сведений, за которые те же немцы или англичане выплатят любую сумму.
– Думаю, товарищ нарком, что наше знание будущего, если им начать пользоваться, перестанет быть точным через пять лет или позже – реальность начнет меняться. Невозможно изменить будущее, не ведая того, что именно произойдет, но если такое знание есть, завтрашний день станет иным. Не полностью, конечно, нет, история почти не изменится, но вот какой-то конфликт не случится, какое-то событие не произойдет, зато мы можем стать свидетелями чего-то нового, чего не было в том варианте истории, который известен мне, Мишке и Марлену. Вот, скажем, через двадцать лет убьют американского президента Кеннеди. Но теперь-то этому можно будет помешать! Или никакого убийства вообще не случится, потому что не окажется предпосылок для его совершения. Кстати, Марлен и не хотел, чтобы мы раскрывались в этом времени, не хотел, чтобы вы узнали будущее. Мы спорили, и он сказал, что не может ручаться за то, что новое, как бы исправленное, будущее выйдет лучше прежнего. А если, говорит, старые проблемы решатся, а их место займут и вовсе не разрешимые? Вот, убережем мы Украину от фашистского путча в 2014-м, а…
– Фашисты?! – воскликнул Берия. – На Украине? В 2014-м?
– Ну, да. Недобитые бандеровцы, националисты… Они захватят власть в Киеве и начнут войну в Донбассе – тамошний народ не потерпит фашизм.
– Шэни деда… – пробормотал нарком по-грузински.
Помолчав, он сказал:
– Я вижу, в будущем коммунизма не построят. Ладно, не будем говорить о том, что будет и чего не станет. Нужны доказательства! Повторяю: если все правда, то распоряжаться знанием будущего должен не я и тем более не Абакумов. Это мы можем доверить только товарищу Сталину.
– Так точно, товарищ нарком! – взволнованно сказал Ковальков.
– Следовательно… А, вот! Вы можете сказать, товарищ Тимофеев, что произойдет в ближайшее время?
– А какое сегодня число?
– Пятнадцатое октября.
– Представляете, товарищ нарком, могу. Завтра же начнется «московская паника»!
– Что-что?!
– Ну, будет же принято постановление «Об эвакуации столицы СССР», и многие решат, что хана пришла – Сталин все бросил, все бежали, а их оставили, и вот-вот немцы войдут. Завтра будет единственный день, когда метро закроют, чтобы уничтожить его. Рабочим выдадут месячную зарплату, магазины будут раздавать продукты, предприятия закрываются… И некому будет навести порядок, потому что московское начальство первым же и сбежит! Десятки тысяч людей ломанутся на восток, будут нападения на эшелоны, а немецкие диверсанты станут всю эту обстановку накалять. ЦК ВКП (б) будет брошен, все документы разбросаны, в том числе и секретные, – и никого! Никто не выступит по радио, не успокоит людей, никто не призовет паникеров к порядку, не расстреляет мародеров…
Тимофеев посмотрел на застывшее лицо Берия и осекся.
– Подождите здесь, – сказал нарком и спешно покинул кабинет. На пороге он замер, резко обернулся к Виктору и спросил: – Это точно, что враг не войдет в Москву?
– Совершенно точно! – твердо заявил Тимофеев.
Берия кивнул и скрылся в дверях.
Повисло молчание, лишь откуда-то из соседней комнаты доносились звуки голосов. Похоже, что Берия отдавал кому-то распоряжения, не желая делать это у себя в кабинете.
– Паника, значит? – процедил Ковальков.
– Ага, – признал Виктор виновато. – Дня за три все образуется – и по радио будет обращение, и патрули появятся, и мародеров станут расстреливать на
