– Талисман? – Она растерянно посмотрела на Эви, и та всерьез испугалась, что они не успеют узнать необходимую информацию.
– Он отдал его вам? – предположила Эви. – Может быть, в качестве подарка любимой?
– Я же сказала, он всегда носил его при себе, – отрезала старуха. – Он был на нем и в момент смерти. С ним его и похоронили. Элеанор! Мое лекарство! – воскликнула миссис Уайт.
– Его похоронили в братской могиле для нищих. Ее давно уж и нет, – тихо шепнул Уилл Эви на ухо.
– Нет, нет! Никаких братских могил для моего Джонни! – вдруг поправила его старуха. Почему-то ее слух оказался гораздо лучше памяти.
– Прошу прощения. Мы думали…
– Мы заплатили охране, чтобы они отдали нам тело. И в соответствии с пожеланиями Джонни мы похоронили его дома.
– В Бруклине или у Ноулсов?
– Нет, – раздраженно ответила старуха. – В его настоящем доме.
– Где он находится? – спросила Эви.
– Как же, в Бретрине, милая. На старом холме, рядом со всеми посвященными.
Кажется, время остановилось. Эви будто издалека услышала собственный голос.
– Мистер Гоббс был из Бретрина?
– Да, конечно.
– Но ведь после пожара в Бретрине не осталось выживших, – изумилась Эви.
– Остался только один. Милая, ты не передашь мне вон ту шляпную коробку?
Эви сняла с комода коробку и передала ее старухе. Оказалось, что в коробке было двойное дно. Мэри достала молитвослов в кожаном переплете, а затем пожелтевшую, сложенную вчетверо бумажку, которую передала Эви.
Это была запись в приходской книге Бретрина, датированная 6 июня 1842 года: Йоханан Хоббесон Олгуди, сын пастора Джона Джозефа Олгуди и Рут Олгуди (умершей от родов).
– Какую жертву они сделали ради него, избранного!
Дочь Мэри Уайт отдернула занавеску и показалась на пороге со шприцом в одной руке и гибкой трубкой в другой.
– Я ждала, – взвилась на нее Мэри Уайт. – Ты хочешь, чтобы я страдала, не так ли? Моя жизнь раньше была такой хорошей…
– Да-да, я помню. Когда ты жила в особняке на холме. Я знаю. Если ты бы не платила огромные налоги за эту развалину, нам бы не пришлось жить в этой вонючей дыре. Ты когда-нибудь об этом думала?
Мэри Уайт слегка застонала, когда дочь вставила иглу в ее покрытый синяками сгиб локтя и расправила трубку. Уже через мгновение глаза старухи заблестели от морфия.
– Он возвращается, вы знаете? – У нее начал заплетаться язык. – Он сказал, что вернется за мной, и я жду. Я сохранила все для него. Он сказал, что вернется, и я это знаю. – У нее закатились глаза. – Такой прекрасный человек.
Когда Мэри Уайт растворилась в наркотическом бреду, Уилл с Эви распрощались с хозяйкой и ушли. Они спешили домой, лавируя среди прогуливающихся на солнышке семейств.
– Ну конечно же! – воскликнул Уилл. Он встал как вкопанный перед красочным плакатом, рекламирующим дикаря с Борнео. Рядом с палаткой мужчина в ярко-красном цирковом смокинге и цилиндре приглашал гостей зайти внутрь. «Войдите и посмотрите на дикаря – полумонстра, получеловека!» Прямо за их спинами вагонетки американских горок медленно поднимались на самый верх с мерным «щелк-щелк-щелк», перед тем как унестись с обрыва вниз и в мертвую петлю. Седоки завопили одновременно от ужаса и от удовольствия. Это был последний день работы горок перед закрытием сезона до следующего лета.
– Ну конечно же, – еще раз сказал он, словно убеждая самого себя. – Все сходится.
– Прекрасно. Теперь ты не мог бы мне объяснить, в чем дело?
– Йоханан – это еврейский вариант имени Джон. Джон Хоббесон Олгуди. Или Джон Гоббс, – сказал Уилл. – Страшный Джон Гоббс был сыном пастора Олгуди – и избранным. Тот самый Зверь из пророчества. Он вернулся, чтобы завершить работу отца и устроить Армагеддон на этой земле.
Они пошли дальше, и Уилл говорил так же быстро, как делал шаги:
– Мэри сказала, что он должен поглотить весь грех этого мира. Забрать себе все грехи. Вот почему он забирает у жертв части тел в соответствии с книгой: он их поедает. Это древняя магия: идея о том, что с поглощенной плотью твоих врагов тебе передается часть их силы. И они уже не смогут тебя победить! Два, пожалуйста – и с соусом! – Он остановился перед ларьком с хот-догами. Выудив из кармана две монеты, он передал их мальчику за прилавком, в обмен получив два хот-дога. Один из них он протянул Эви, и та посмотрела на него в ужасе.
– Ой. – Она скривилась, глядя на еду. – Правда, дядя…
Уилл проглотил свой за два укуса, продолжая говорить.
– В случае Джона они помогают ему переродиться. Дают ему силу.
