– Конечно, малыш, – успокоила его сестра Уолкер. – Почему бы тебе не взять еще одну конфету, Исайя? Мемфис, давай выйдем на кухню.
Мемфис проследовал за сестрой Уолкер по узкой анфиладе комнат в маленькую веселую кухоньку со шторами в цветок и окнами, выходившими на типичный внутренний дворик, завешанный бельем. Присев за стол напротив него, сестра предложила ему печенье, Мемфис взял одно и осторожно его надкусил. Кондитер из сестры Уолкер был неважный, печенье получалось жестким и сухим, но Мемфис каждый раз соглашался из вежливости.
– Что у тебя на уме, Мемфис?
– Волнуюсь за Исайю.
– Что-то случилось?
Мемфис не знал, стоит ли рассказывать все, как есть. Что, если сестра Уолкер больше не захочет работать с Исайей? Он этого не стерпит. С другой стороны, творилось что-то неладное, и Мемфис был обязан рассказать об этом кому-нибудь, но только не Октавии.
– Он стал просыпаться по ночам. Ходить в трансе и говорить что-то странное.
Сестра Уолкер нахмурилась:
– Что именно?
– «Я – Зверь. Змий-искуситель». И что-то еще, по стилю похожее на Библию, но совершенно мне незнакомое.
– Я – Зверь, Змий-искуситель, – задумчиво повторила сестра. – Это из Книги Откровений, если вспомнить уроки в воскресной школе. Я против любой клеветы, но, может быть, это Октавия перестаралась? – мягко предположила она.
Мемфис поморщился. Пугать детей ужасами Страшного Суда было вполне в духе Октавии.
– Но он повторял еще кое-что любопытное. Одно и то же слово: «Пророки».
Кровь отлила от лица сестры Уолкер. Мемфис уже испугался, что ляпнул что-нибудь лишнее: женщина молчала.
– В чем дело? Это что-то плохое?
– Я уже давно не слышала этого слова, – сказала она с легкой грустью. – Так называют людей с редкими способностями.
– Как, например, у Исайи?
Она слегка пожала плечами.
– Зависит от того, во что тебе хочется верить. Но в общем, да, некоторые стали бы называть Исайю Пророком.
Мемфис раскрошил печенье на мелкие кусочки.
– Но где он мог услышать подобное?
– Дети вообще многое слышат. – Сестра Уолкер принялась медленно помешивать лед в своем стакане. – Это название встречается в предсказаниях одной провидицы восемнадцатого века по имени Либерти Энн Рэтбоун. Она была совсем ребенком. Ее брат, Корнелиус, выстроил целый особняк в Центральном парке. Теперь в нем находится музей Американского Фольклора, Суеверий и Оккультизма. Некоторые называют его музеем Зловещих Страшилок.
– А, я о нем слышал. Но зачем Исайе говорить об этих Пророках?
Сестра Уолкер вышла в соседнюю комнату и вернулась со свежей газетой в руках.
– Убийства. Хозяин музея, доктор Фицджеральд, помогает полиции с расследованием. Исайя наверняка слышал, как люди судачат об этом. Может быть, он испугался и перенес свои страхи в сон. Некоторым детям свойственно страдать от лунатизма или говорить во сне, если днем их что-то сильно напугало. А наш Исайя очень чувствителен из-за своего дара. Он похож на радио, способное улавливать сигналы отовсюду.
В самом деле, вокруг все только и обсуждали эти ужасные преступления, и даже тетка Октавия о них упоминала. Мемфису очень хотелось верить, что именно в этом и заключена причина странного поведения брата. Но слишком уж необычные вещи тот говорил, а то состояние, в которое он погружался… Все это выглядело крайне подозрительно.
Но он уже и так отнял слишком много времени у сестры Уолкер. Ему не хотелось пудрить ей мозги фантастическими предположениями, в которых он не был уверен.
– Думаю, вы правы. Большое спасибо, сестра Уолкер.
– Не за что. Ты ни о чем больше не хочешь спросить?
Мемфис вспомнил о своем навязчивом сне, но у него не хватило духу рассказать все сестре. Это бы выглядело слишком глупо и совсем не похоже на проблемы действительно взрослого, здравомыслящего человека.
– Нет, мэм. Больше ничего.
Сестра Уолкер медленно кивнула:
– Ладно. Мемфис, кстати, сколько тебе лет, напомни?
– Семнадцать.
– Семнадцать, – задумчиво повторила она с таким видом, будто это что-то означало. Мемфис ничего не понимал. – А ты мог читать карты так же, как Исайя? Или делать что-нибудь этакое?
