К Кузлею придвинулся один из родичей и что-то горячо зашептал на ухо.
— Эй, паря, — тут же похлопал его по плечу Грызун, — так не пойдёт! При таких делах всё вслух говорят, чтоб все слышали. У тебя что, есть возражения?
— В чём дело, Кузлей? — поинтересовался я, — Чего он хочет?
Сын вождя недовольно поморщился и, сердито покосившись на сородича, неохотно ответил:
— Варгуз говорит, что пополам делить — неправильно.
— Почему это? — настороженно проворчал Степняк, — А ну, объясни.
— Ну… он говорит, что если бы не мы, вы бы сами и до аила того не дошли, и ничего сделать бы не смогли. И сейчас вы на нашей земле и в доме наших родичей ночуете. Вот…
— Эвон как заговорили, — недобро прищурился Грызун, — как всё прошло, вспомнили, значит, что мы на земле ихней… Говорил я, сержант, нельзя им верить. Вот оно так и выходит…
Тем временем Зелёный, сместившись к дальней стене, как бы невзначай положил себе на колени лук и вытянул из колчана стрелу. У горцев его манёвр не прошёл незамеченным. Бросая в нашу сторону нехорошие взгляды, они потянули свои руки к кинжалам. Степняк тоже, увидев подобные приготовления, взялся за рукоять меча. В комнате явно сгущались тучи давней вражды, готовые в любой миг разразиться грозой кровавой схватки.
И посреди всего этого тяжёлого предгрозового молчания застыли неподвижно два островка кажущегося спокойствия. Я и сын вождя — Кузлей. Глядя ему прямо в глаза, я осторожно протянул руку к чайнику и, плеснув себе немного горячего отвара, ровным голосом напомнил:
— Твой отец поклялся, что пока мы не доставим молодого купца к его отцу, ваш род не будет чинить нам препятствий и враждовать с нами.
— Я помню, — медленно кивнул Кузлей, не отводя от меня глаз.
— Тогда к чему сейчас весь этот спор? — продолжил я, — Твои и мои люди это золото вместе добывали. Каждый наравне с другими своей жизнью рисковал. Значит, и делить должно поровну. А нам со своей доли ещё надо купцу часть из добытого золота выделить. Виру за обиду, ему соплеменниками вашими нанесённую.
— Это я тоже помню, — повторил Кузлей и, повернувшись к своим родичам, что-то резко сказал на своём языке. Те, поворчав немного, отодвинулись в сторону и убрали руки от оружия.
— Ты чего им сказал? — с подозрительной невинностью поинтересовался Цыган, поигрывая ножом.
— Сказал, чтоб не начинали ссору, — стараясь выглядеть как можно спокойнее, ответил Кузлей и обернулся ко мне, — начинай делить, сержант. А то мы так и до утра не отдохнём.
— Да чтоб я после такого с ними под одной крышей спал!? — возмутился Грызун, — не будет этого! Да я лучше на улице, в снегу спать буду, вместе с лошадьми. А рядом с ними я точно глаз не сомкну!
— Ладно, не суетись, — поморщился я, — спать будем по очереди. Сперва ты, Степняк и Цыган, потом — я и Зелёный. Так тебя устроит?
— Да я всё равно заснуть не смогу!..
— Ну и хрен с тобой! Не хочешь — не спи. Но я своё слово сказал. А теперь — хватит балаболить. Мешки давай.
Грызун, пробурчав нечто невразумительное, достал откуда-то из-за спины сперва один мешок, потом — другой.
Высыпав их содержимое на подстеленный плащ, мы вдвоём с Кузлеем принялись за делёжку. Остальных развели по разные стороны комнаты. Чтоб не лезли в процесс и не мешали справедливому распределению добытого.
Сначала пересчитали все золотые монеты и, разделив пополам, ссыпали каждый в свой мешок. Потом принялись за делёж всяческих изделий из благородного металла. Были там и ювелирные украшения, и посуда, и просто всякие фигурки, бляшки и прочие статуэтки. С ними поступили тоже довольно просто — делили на вес. Для чего один из горцев сбегал в жилой дом и притащил оттуда простейшие весы, состоящие из двух деревянных плошек, подвешенных на верёвочках к деревянному же коромыслицу. Коромыслице это, в свою очередь, просто подвешивалось на верёвочке, привязанной одним концом к его середине, а другой держался в руке. Взвешивание происходило путём простейшего набора одинакового веса в обеих чашках.
Короче говоря, на делёж ушло часа два, не меньше. Наконец, удовлетворившись результатом и убедившись. Что никто никого ни в чём не обманул, мы убрали в мешки свою законную долю и. пожав друг другу руки, таким образом скрепили наше соглашение.
После делёжки золота я взялся за допрос захваченного нами карзука. Переводить взялся Кузлей. После долгого и подробного допроса я вызнал очень многое из того, что меня интересовало. Собеседник оказался настолько полезным, что я решил переправить его дальше, к майору Стоури. За сим допрос был окончен и я дал общую команду на отдых. К этому моменту страсти по золоту уже окончательно улеглись и вся группа, за исключением караульных, завалилась спать.
…Ближе к обеду следующего дня мы подъезжали к родному аилу Кузлея. Торжественной встречи, понятное дело, не планировалось и не устраивалось. Всё прошло довольно обыденно. Доехали до дома вождя, стоявшего почти в центре аила. Заехали во двор. Спешились. На крыльцо вышел встречать нас сам Шармак в накинутом на плечи тёплом халате. Поздоровались. После кратких приветствий все зашли в дом.
За столом, уставленным неразнообразным, но достаточно сытным угощением, сдобренным домашним вином, рассказали вождю о своих
