— Была у нас в таборе цыганочка одна… Ой, красивая! Молодая! Стройная! Весёлая!
Перебирая пальцами струны, Цыган вдруг запел высоким красивым голосом:-
Резко оборвав мотив, он замолчал. Обвёл всех весёлым взглядом и продолжил:
— Вот какая была красивая!
— Любил ты её, наверное, — с завистью произнёс Зелёный, — а она тебя?
— Ну, как — любил, — пожал плечами Цыган, — нравилась она мне очень. Аж до дрожи нравилась. Да и я ей, похоже, тоже по сердцу пришёлся. Только вот не судьба была нам вместе быть. Обещал её отец барону нашему в жёны отдать?
— Какому барону? — не понял Полоз, — самому господину барону, что ли?
— Нет, — усмехаясь, помотал головой Цыган, — не тому барону, что в замке сидит. А тому, что с нами в кибитках ездит. Нашему таборному голове. Он ведь у нас тоже бароном называется.
— А! Понятно, — покивал Полоз.
— Ну, так вот… До свадьбы ихней месяц оставался. Повстречал я её как-то в поле за табором. Побродили мы с ней по полю, поговорили. И сами не заметили, как вместе в стоге сена оказались. Да там и заночевали…
— Здорово! — прищёлкнул языком Грызун, — цыганочки, говорят, девки горячие. И до любви страстные.
— Да, — нехотя согласился Цыган. Видно, не особо хотелось ему обсуждать достоинства своей подружки с остальными.
— Ну, а дальше-то что было? — полюбопытствовал Хорёк.
— Да всё было бы хорошо. Если б не заметила нас той ночью карга одна старая. Пока мы в стогу миловались, она к барону-то и кинулась. В общем, взяли нас в том стогу барон с его слугами и приспешниками. Да и отец её там же оказался. Меня связали. Её — отцу кинули на вразумление. Барон меня прямо там прирезать хотел. Да на моё счастье там же был и кто-то из стариков таборных. Сказал, что меня сперва судить надобно. А уж потом, как круг решит, так и наказывать. Одним словом, жизнь он мне тогда спас. С тех пор я и хожу у него в должниках…
— И что же круг присудил? — поинтересовался сержант.
— А ничего, — пожал Цыган плечами.
— Как так?
— А так. Не успел. Сбежал я… Меня в яму посадили и караульного поставили. А только под самое утро слышу, наверху вроде как шум какой-то. Потом мне на голову верёвка падает. Подёргал — привязана. Вылез. Вокруг — никого. Рядом с ямой караульщик без сознания валяется. Ну, я верёвку-то смотал, с караульщика нож да плащ снял, ноги в руки и — ходу! По пути в баронский табун наведался. Лучшего коня увёл! — не преминул похвастаться Цыган, — он и сейчас у меня под седлом ходить.
