Я окунулся воспоминания двух недельной давности, по какой причине я тут оказался. Как вы поняли, это случилось две недели назад вскоре после боя в Рижском заливе.
Корабли были уже готовы к переходу и ожидали только прибытия отряда кораблей Максимова, который должен нас сопроводить до главной базы. С утра погода понемногу начала портится, по небу поползли облака и усиливаться ветер. Я начал беспокоиться, как бы не разыгрался шторм к вечеру, а то корабли у нас только подлатаны и это грозит неприятностями виде поступления воды через пробоины, если штормом понарушит наши временные заплатки.
Сразу, как только получили радиограмму от Максимова о том, что он на подходе, корабли двинулись через фарватер на выход из Рижского залива. На кораблях контр-адмирала Трухачева развивались флаги, желающие нам счастливого пути. Вскоре пришло сообщение с "Новика" - что на удалении тридцати миль от пролива противника не наблюдается. Да и наша радиоразведка ничего не выловила в эфире ближе Мемеля.
Никто не успел среагировать, когда из облака вынырнули два немецких аэроплана, да и маневрировать нам нельзя, чем они и воспользовались. Я как завороженный смотрел на летящие в пологом пикировании, прямо на корабль бипланы, и не мог сдвинуться с места. Мне казалось, что он летит прямо на меня, собираясь врезаться в мостик или порубить меня своим винтом в капусту. Я не знаю, может эта заторможенность следствие моей контузии, но я так и не сдвинулся с места. Вот передний открыл огонь, я даже видел пули, или просто представлял что вижу, как они летят в мою сторону. Пули противно взвизгнули при рикошете от металлических конструкций. Первый биплан, пронеся низко, чуть не задевая мачты линкора на выходе из пикирования, сбросил две бомбы, которые разорвались на палубе. Одна между первой башней и мостиком вторая за первой трубой. Вышел из ступора я только после разрыва бомбы, и то, только из-за того что меня за руку тянет мой адъютант, решивший силой заставить меня покинуть крыло мостика, но не успел. В грудь ударили молотом, я только успел увидеть расширенные глаза мичмана Никишина, и всё на этом мир для меня померк.
Я потом узнал, что второй немецкий аэроплан был более точен в стрельбе из пулемёта, помимо двух пуль угодившие в мою грудь, был тяжело ранен в левую руку и мичман Никишин, пуля раздробила ему кость, также был убит один матрос. От попаданий бомб погибло ещё трое и шестеро раненых, это нас наказали за расслабленность или попросту за разгильдяйство. В этом была и моя вина. Надо было держать экипаж в постоянной боевой готовности, до самого прихода в главную базу.
Пилкин срочно отозвал обратно эсминец "Новик", через час он уже отваливал от борта "Петропавловска", забрав меня, мичмана Никишина и троих тяжелораненых матросов, а также моего вестового, и на полном ходу пошел через Моонзунд в Ревель. Доставив нас в госпиталь, где я сразу попал на операционный стол. Так как здесь были уже все заранее предупреждены о ранении адмирала, и которого должен доставить эсминец. Но этого я ничего не помню, только по одной причине - полутрупа. Оперировали меня Грамс и Радковский, так что операция прошла успешно, раз я не загнулся и всё это вспоминаю лёжа на кровати. Хотя мои шансы были таковы - сдохну не издохну, на всё воля Божья. Но это были отличные хирурги и они вытащили меня с того света. Хотя может я и не умер бы здесь, а вернулся обратно в своё сознание и тело, там в будущем. Возможно, мне не дали умереть те самые неведомые силы, что забросили меня сюда. Это значит, что, по их мнению, я ещё не всё выполнил, что ими было запланировано совершить с моим участием в этом историческом отрезке времени. Хотя кое-какие изменения в исторических моментах уже происходят. Но конечно, ещё всё обратимо. Может случиться и революция, и все последующие те события из моей реальности. Значит надо и дальше воздействовать на эту реальность чтобы обратного поворота на ту линию истории: хаоса, крови и разрухи, не последовало.
В этот момент, прерывая мои воспоминания и раздумья, в палату вошли. Первым вошел мужчина высокого роста, примерно моих лет, волосы цвета спелой ржи, с выпирающим животиком, но шустрый в движениях - это был хирург, коллежский советник Радковский. Если перевести его чин, на понятный мне, то получается - он капитан первого ранга. Следом за ним вошла она - Анастасия. Когда на второй день я начал осознавать, где нахожусь, и что со мной, я наконец-то разглядел её более внимательно. Хотя эта уродливая одежда скрывала её высокую фигуру, но мое воображение дорисовало какая она на самом деле. Да и этот платок, что повязанный на её голове, не мог скрыть её привлекательное лицо. А глаза, это просто чудо природы, зелёные даже не зелёные, а ярко изумрудного цвета, это наверно супер колдовские.
Зелёный цвет символизирует возрождение, воскрешение: он укрывающий, успокаивающий, освежающий, укрепляющий. А также великий цвет природы, жизни, и обновления. А ещё; очищения, весны, нового роста, плодородия, радости, надежды. Зеленый очень часто символизирует непрерывность и даже бессмертие - когда, к примеру, мы говорим "вечнозеленый". Зеленый является мистическим цветом, осуществляя связь, между природным и сверхъестественным. Даже не знаю, что со мной потом случилось, наверно был её околдован. Я, завзятый холостяк и влюбился. Э нет, это не я завзятый холостяк, это хозяин тела был им. Хотя он и был не прочь покувыркаться с девицами, что он регулярно проделывал, бывая на берегу. И таких особ у него было не мало. Вот только связывать свою судьбу он не желал, а возможно и не попадалась ему такая, от которой он бы потерял свою голову. Я вот её потерял окончательно. Но нас тут теперь в этом теле двое, возможно он пересмотрел свои взгляды на женский род и подумывает о женитьбе. А что, Анастасия для этого как раз подходит, и не вдова и не девица. У неё был жених какой-то пехотный капитан и даже свадьбу намечали на Покров, но началась
