Его железки гремели все громче, неуклонно надвигаясь на нас, и я уже приготовила щит, но пока медлила, ощущая, как напряглись под моими пальцами мышцы на руке Кэрда. Значит, у него тоже есть какая-то задумка, и надо дождаться сигнала. Он ведь не новичок и отлично знает о моих способностях. Было бы значительно хуже, если бы на его месте оказался кто-то другой, это я уже осознала.
— Скоро они все выползут, — почти не разжимая губ, шепнул мой соратник, осторожно обводя взглядом двор, и я невольно повторила его жест.
К нам со всех сторон, из-за углов, из надворных строений и со стороны парковой ограды направлялись люди, вернее, полукровки, квартероны и чистокровные гоблины. Спешили, как муравьи, почувствовавшие запах сиропа, напрямик, обгоняя более слабых.
— Держись, сейчас будет еще сильнее, — тихо пробормотал Кэрдон, и я вдруг почувствовала, что просто обожаю его.
Нет, не люблю так нежно и преданно, как Танрода, и не уважаю так глубоко, как Луизьену. И даже не сопереживаю так искренне, как Гили. Но точно теперь знаю, что он самый надежный друг нашей семьи и вообще самый лучший из всех мужчин, после Рода, конечно.
Наступающее на нас войско начало редеть. Сначала замирали с самым потрясенным видом женщины, потом и мужчины. Да и камни ползли все медленнее, как будто теряя последние силы.
Не останавливались только чистокровные желтоглазые, хотя и они шагали с каждым мгновением все тяжелее и неувереннее. Самым сильным оказался поймавший нас шпион, он уверенно двигался вперед, неустанно подгоняя ползущее впереди себя оружие.
И оно уже было в пяти шагах от нас, надвигаясь несущей ужас волной.
— Кэрд… — не выдержав, дернула его за рукав, но маг, не оглядываясь, оттолкнул мою руку:
— Подожди…
А железки вдруг словно услышали его слова или почуяли тепло и устремились вперед с неожиданным рвением. С невероятной быстротой оказались рядом с магом, оплели его ноги и поползли выше, связывая стан и плечи, притягивая руки. Цепи оказались проворнее — опутали Кэрда как веревками, стиснули горло, заставив захрипеть. И одновременно они же были более безвредными. А вот прутья, гнувшиеся с видимым трупом, наносили болезненные раны, когда в попытке связать пленника покрепче царапали и протыкали его кожу и рвали одежду.
Маг скрипел зубами и молчал, а я взирала на это зрелище, все с большим трудом сдерживая закипавшую в груди ярость. Однако приказа ставить щит все не было, и я терпела до того мига, пока не обнаружила рядом с собой злобно ухмыляющуюся окаменевшую рожу гоблинского магистра.
— Иди ко мне, — грубо дернул он меня за рукав, и этот наглый хозяйский жест, живо напомнивший мачеху, стал последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.
— Пошел вон! — рявкнула на гоблина и поставила щит, на который питала особые надежды.
Как только мне стало известно о необычной чувствительности гоблинов к боли, вспомнился еще один случай из раннего детства.
Однажды в начале лета родители привезли меня в расположенное южнее поместье и в первый же день отпустили погулять, с няней, разумеется. Бегала я к тому времени значительно быстрее ее и вскоре оказалась у изгороди, за которой обнаружила сказочный городок гномов. На цветущем лугу стояли маленькие разноцветные домики, невероятно привлекательные издали, и при виде их я забыла обо всех запретах и правилах. Как вскоре выяснилось, жили в них вовсе не добрые старички, а злые пчелы, и они без предупреждения напали на меня целым роем.
От жгучей боли я орала во все горло и бежала куда глаза глядят. Как рассказывали позже родители, на моем пути очень кстати оказался пасечник, он и спас меня, накрыв своим белым балахоном и унеся в шалаш, возле которого курился дымарь. Особого вреда, как выяснилось, несколько укусов мне не принесли, но пчел я с тех пор не переношу и даже мед ем с опаской.
Вот этот щит и обрушился на гоблина и всех окружающих нас врагов острой, жалящей болью укусов невидимых пчел, и желтоглазое войско дрогнуло, отступило, однако никто не побежал, зато начали падать, как сраженные оружием. Упал и Кэрдон, и меня больно резанул по сердцу вид крови, обрызгавшей чистые плиты двора.
Но помочь магу я пока ничем не могла, гоблин и не думал сдаваться, хотя больше не разговаривал, лишь шипел сквозь зубы, как рассвирепевшая змея.
Желтоглазый мерзавец умудрился вцепиться в мою руку еще крепче и, притянув к себе, пытался ухватить за косу. Магию он почему-то не использовал, но думать об этом мне было некогда. Ненависть плеснула жаркой волной, рука сама сделала повелительный жест, и гоблин пушинкой отлетел прямо на кучу замерших камней.
Не дожидаясь, пока он поднимется, я склонилась к нечаянному напарнику, пытаясь привести его в чувство. Но Кэрдон не отзывался, лежал, неудобно подогнув ногу, и его лицо становилось все бледнее. Причем скверной синеватой бледностью, заставляя мою душу сжиматься от самых плохих предчувствий.
Нам нужно продержаться целых полчаса, и как подсказывает мне опыт, пока еще не прошло и половины назначенного срока. А у меня с собой только ладанка на шее, в которой несколько маленьких пилюль, сваренных неизвестно из чего. И нет ни капли воды, чтобы сделать из этих сухих шариков питье для Кэрдона. Но я все же решилась: растерла одну крохотную пилюлю между пальцев и всыпала в рот не подающему никаких признаков жизни магу.
Занявшись им, почти забыла про врага и едва не пропустила момент, когда серая статуя подобралась почти вплотную и подняла над собой огромную глыбу, готовясь опустить ее на наши головы.
