завесу.
— Толстяк, твой выход! — услышал пилот незнакомый голос.
В следующую секунду пузатый торпедоносец выпустил сотни ракет, оставляющих за собой белесые следы. Выждав несколько минут, «Хестрел» выбросил вторую волну, а затем, сбросив пустые контейнеры, рывком развернулся и на жирном факеле форсажа понесся на перезарядку. Следом за ним потянулся второй торпедоносец, а компанию им составили разведчики, теперь уже безоружные.
Сейчас Доппер посочувствовал пилотам «Хестрелов»— им предстояло сделать еще один вылет и атаковать хакданский тяжелый крейсер. А это совсем другое дело, нежели расстреливать примитивные истребители нелюдей с дистанции, исключающей ответный огонь.
Пилоты торпедоносцев получали полуторную ставку, но и гибли в два раза чаще — все-таки маневренность этих кораблей оставляла желать лучшего. Лейтенант вспомнил, что сначала их в отряде было четырнадцать штук, но сейчас осталось всего два. Новые взять было негде — конфедерация Делус далеко, а аналогов им нет. Правда, вроде бы у наемников имелся похожий корабль…
— Работаем! — рявкнул лейтенант Рут, когда впереди вздулись яркие шарики разрывов.
Враг ставил защитную стену, засеивая пространство своими дорогими, но малоэффективными боеголовками. Затем навстречу истребителям людей потянулись редкие ниточки ракетных пусков.
— Принято, — нестройно отозвались пилоты, и строй рассыпался.
Часть машин продолжила сближение — звенья осторожничали, хаотично маневрируя. Группа поддержки приотстала, а их дальнобойные лазеры приступили к стрельбе. Тактические схемы многократно отработаны — противник разделил силы на три эскадрильи, и стратег Шамаэль поступил подобным образом, планируя сначала разобраться с самой крупной группой, где насчитывалось полторы сотни машин — половина из них несла пусковые установки.
Доппер отметил одну из ракет, выбравших его машину в качестве цели, и заложил резкий вираж, изменив вектор тяги, — поворотный блок из четырех двигателей «Лифэя» позволял такое. Следом маневр повторили машины ведомых — их пульсары и оборонительные турели вели непрерывный огонь, пытаясь поразить неожиданно шуструю ракету. Неизвестно, кто заложил такую программу в глупые мозги боеголовки, но позади истребителя Доппера вспух огненный шар, испаривший одну из машин соседнего звена.
Увидев погасшие отметки еще трех истребителей, лейтенант подумал о первых потерях отряда. Однако у противника потери были серьезнее: впереди вспыхивали и гасли маленькие звездочки — ракеты все-таки добрались до своих целей. Количество приближающихся машин противника быстро сокращалось. Доппер вывел отдельный индикатор на панель интерфейса — сейчас он показывал «326», но через секунду изменил цифры на «307». Навстречу звену полетели прицельные лазерные импульсы, которые искин «Лифэя» отмечал короткими черточками. Тактический интерфейс увлеченно раскрашивал символами приоритета волны приближающихся красных отметок.
— Скоро я доберусь до вас, уроды! — выкрикнула Найра, когда ее аппарат сбросил поврежденный модуль со скорострельным пульсаром, разом потеряв половину огневой мощи.
— Илгус — это любовь! — прошептал Доппер фразу, которую часто повторял именно в таких случаях. Это всегда действовало — за последнее время ему только один раз повезло оказаться в спасательной капсуле. Тогда пилоту казалось, что сам пророк говорил с ним, однако глупые медтехники уверяли, что это последствия злопотребления стимуляторами.
Проснулись генераторы накачки, когда пульсары отработали сразу по шести промелькнувшим целям, уничтожив четыре из них. Но враги выбрали своей целью машину Широ, влепив в нее несколько импульсов. Этого хватило — «Лифэй» с неработающими двигателями продолжил свой полет, но уже в качестве неуправляемого куска металла. Отстреленная в последний момент капсула кувыркалась, пока пилот проклинал нелюдей и обещал им страшно отомстить.
Маневренность истребителей врага оказалась значительно выше, чем ожидалось, а недостаток огневой мощи с лихвой компенсировался численным преимуществом. Командная сеть, в которую были объединены машины имперцев, постоянно получала новые данные, внося изменения в схему боя. Оказалось, что истребители противника отличаются — так, пестро раскрашенные имели мощный и точный лазер, а машины зеленого цвета несли четырехзарядную пусковую установку и слабенькую пушку, одиночные импульсы которой противолазерная броня имперских машин выдерживала. Все остальные вооружены курсовым пульсаром — неплохим, но у «Лифеев» таких было два, и оба — в турельных установках. Так, в схватке один на один у врагов не было шансов, но они атаковали каждую имперскую машину как минимум впятером.
Панель статуса отряда показывала тринадцать выведенных из строя истребителей, а индикатор вражеских потерь замер на цифрах «216» — все-таки итог скоротечной сшибки на встречных курсах оказался не в пользу противника. Зато маневренный бой несколько уравнивал шансы, особенно когда на один имперский истребитель с разных сторон бросались несколько. Доппер вертелся среди проскакивающих мимо медлительных машин, а генераторы накачки визжали не переставая.
— Проклятые лазеры! — буркнул кто-то в общем канале. — Пока поймешь, что в тебя стреляют, — ты уже покойник…
— Убей его, Доп! — услышал лейтенант незнакомый голос, и одна из отметок окрасилась символом приоритета.
Доппер не ответил, а, форсируя двигатель, рывком приблизился к поврежденному имперскому истребителю, который потерял все вооружение, кроме