тычет: «Это, — говорит, — оборотень с душой человека в мировом пространстве! Романтики только твердили о некой душе мира! А я ее изобразил!» — тут я очень хорошо передразнила папу, и Антон улыбнулся.
— Менты от Чуни прибалдели, обозвали облезшим мутантом и решили, что папа не просто наркоман, а со стажем. И под белы рученьки его подхватили. Он стал от них отбиваться — и нашего лупоглазого Чуню уронил в снег. Томас едва ли не зарыдал, вырвался и быстрее на колени встал, чтобы картину от снега отряхнуть. Хорошо еще, наш пенсионный рейд обход вверенной ему территории совершал — они папу и спасли.
— Как? И что за рейд? — заинтересовался Антон. Ему нравились истории про Томаса.
Я захихикала и сначала поведала ему о старичках-рейнджерах, а потом продолжила:
— Пенсионеры папу увидели и тут же к ментам подбежали, чтобы узнать, за что они Томаса взяли. Стражи говорят: «Этот гражданин наркоман!». А Семеновна ему в ответ: «Он не наркоман, а сектант!». Остальные тут же подхватили: «Точно, он сумасшедший! Видите, опять какой-то богомерзкой пакости прям на коленях молится! Перед людьми, на улице! Как не стыдно только!» А Томас в это время Чуню отряхивал, так и не вставая со снега. Староста тогда был немного поумнее, чем сейчас, и поведал милиционерам, что мой родственник — знаменитый художник со слабой психикой, который, по мнению старосты, увлекается магией и оккультными науками. И только после всего этого папу отпустили, и он притащил домой Чуню…
Я много чего рассказывала Антону, и он внимательно меня слушал, глядя прямо в глаза. Честно сказать, его внимание мне нравилось. И он сам — тоже.
А потом мы решили покинуть гостеприимную пиццерию. Вернее, я решила. Потому что устала сидеть, да и говорить без умолку тоже не было моим амплуа, а вот Антоша был совершенно аморфный — просто слушал меня, наверное, я его заболтала.
Торт, естественно, мы так и не доели, и мне было его безумно жаль.
— А ведь он такой вкусный, — протянула я, глядя на причудливо украшенный прямоугольник из чудесного бисквита, — как бы его с собой забрать? Хотя даже если заберем, он у нас помнется или вообще испортится.
Антон залпом допил остывший кофе и произнес:
— Я возьму еще? — и указал на пустую чашечку.
— Бери, — пожала я плечами. Я ему про торт, он мне про кофе. Ему, кстати, не надоел этот напиток? Или он хочет походить на одного известного французского писателя, чье имя я не помню, обожающего кофе. Мне про него всезнающая Нинка рассказывала. Этот дядька за день выпивал до пятидесяти чашек! А Антошка сколько кофе в день пьет? И зачем оно ему нужно? Организм посадить хочет в таком молодом возрасте, что ли? Прочитать ему нотацию надо бы… Вот опять возвращается с очередной порцией!
— Я допью и пойдем.
Я кивнула и уже хотела открыть рот, чтобы начать разглагольствовать про вред этого напитка, как перед нами предстали сразу две официантки, улыбки которых были абсолютно американскими: широкими и глупыми.
— Вы не доели тортик, — затараторила одна, оглядывая наш прозрачный столик.
— Поэтому наша пиццерия предоставляет вам как нашим лучшим клиентам услугу…
Когда мы это лучшими клиентами успели стать? Да я тут в жизни от силы раза четыре побывала! Но девушка продолжала:
— Услугу, по которой в следующий раз, когда вы придете к нам, мы снова бесплатно подарим вам точно такой же торт! Вот вам особенный сертификат!
И мне, ошалевшей совершенно от такого наплыва бесплатной еды и подарков, в руку была засунута простая бумажка с печатью и росписью администратора, которая махала нам рукой от стойки. Ничего себе тут обслуживание! Катя в шоке! Нинка мне не поверит, пока я ее сюда не притащу!
Из пиццерии мы вышли, провожаемые всем обслуживающим персоналом. Даже повара в белых колпаках вышли из своей кухни.
— Антон, я в шоке, — то и дело оглядывалась я на приветливо улыбающуюся физиономию — логотип пиццерии, который украшал фасад здания.
— Просто нам повезло. А сертификат возьми себе, хорошо? Я сладкое не люблю.
— Точно? — я растерянно посмотрела на Антона снизу вверх.
— Да.
— Нет, ну повезло же нам! — возликовала я. — Слушай, это ты такой удачливый, что нам сегодня повезло?
— Я похож на везунчика? — спросил Антон.
Честно говоря, не очень. Скорее на немного побитого жизнью щенка похож, с грустными серыми глазами. Но ответила я другое:
— Откуда я знаю — похож или нет! Но сегодня у нас с тобой определенно классный день! — я в шутку ткнула его в плечо.
И мы шли, щурясь от яркого солнца, куда-то вперед. В такой день неплохо погулять с собственным парнем, но и этот дурачок сойдет. С ним хорошо молчать. Вот с Нинкой молчать плохо — если подруга молчит, а не тарахтит, значит, она или обиделась, или обозлилась, или придумывает очередную пакость.
— А пошли в кино? — вдруг предложила я, увидев перед нами оранжево-красное здание кинотеатра, увешанное афишами.
