— То есть с тобой никого не было? — радостно произнес музыкант.
Это ты никто.
— Какая тебе разница, кто со мной был? — очень мягко спросила я. — Слушай, ты какой-то странный.
— Необычный. Я не странный, я — необычный. Чувствуешь разницу? — Кей вдруг рассмеялся. — Крошка, так с кем ты была?
— С другом.
— М-м-м, вот как? Что за друг?
— Какая тебе разница? — не выдержала я.
— Я лучше твоих друзей. Поверь. Все, пока, у меня нет времени. Завтра днем жди. Заеду, — и он повесил трубку, оставив меня в средней степени тяжести шока.
Вспомнив этот разговор, я поежилась. Тетенька-таксист и моя бабушка были правы. Внешность в парне не главное.
Забота-забота и еще раз забота.
Я еще раз выслушала от хозяйки авто о пользе таких вот мальчиков, как Антон, услышала почти всю историю ее жизни и стала счастливой обладательницей около десятков новых анекдотов, посвященных отношениям между мужчинами и женщинами. Первые причем всегда оказывались в невыгодном положении и выставлялись дураками. Водитель явно недолюбливала представителей сильного пола. Наверное, на жизненном пути ей часто попадались Алексеи.
В своей квартире я оказалась почти через полтора часа после общения с замечательным молодым человеком Кеем, изволившим позвонить простой смертной. Не иначе он наркоман, так что, по-моему, можно вообще не обращать внимания на его слова. А Нинке про него я точно рассказывать не буду — иначе она меня задушит. Кстати, она что, действительно поедет к своей тетушке с Келлой? Бедная подруга — терпеть этого парня ради будущего возможного наследства… Это же какой стойкий характер надо иметь!
Прослушав очередное: «Кто меня потревожил? Убью на хре-е-е-ен!», я прошла в свою комнату и не включая свет устало опустилась на свой диван.
Свет горел только на кухне, и оттуда слышались голоса. Томас в застиранных домашних джинсах и вылинявшей футболке, запачканной краской, и Нелька, облаченная в длинную, до колен, ярко-желтую футболку с изображением любимых аниме-героев, сидели и спорили, бурно размахивая руками. Из нас троих сестренка больше всего похожа на папу — даже жесты у нее те же. У нас с Эдгаром почти ничего с родственником общего нет, разве что цвет глаз. Папа у нас уникум: сам светловолосый, а вот глаза у него темные, как он сам говорит: «Цвета темной умбры». В детстве я думала, что умбра — это такой особенный цвет, и страшно гордилась, что у меня такие вот глаза, но только потом мне разъяснили, что это минеральный, окрашенный в коричневый, пигмент из глины.
— Ото-сан, [13]ты обязан, — ныла по своему обыкновению девочка.
— Не японизируй меня!
— Папа, ты должен!
— Я не могу, дорогая, — очень грустно отвечал ей отец.
— Как это не можешь? Как? Все могут, а ты не можешь! Это твоя обязанность! — возмущалась Нелли.
— Но, Нелличка, я правда не могу! Я улетаю! — виновато развел руками папа и помахал ими, как крыльями, для наглядности, наверное.
Сестра вскочила со своего места и, уперев руки в боки, грозно нависла над Томасом.
— Улетаешь?! — возопила она. — Как ты можешь улетать!? А я? А как же я?
— Куда это ты там улетаешь? — заинтересовалась я. Папа постоянно куда-то уезжает, а вот я, например, только на море один раз была — и то в глубоком детстве, ну, еще целых три раза в Индии…
— В Амстердам, на международную конференцию. Мне просто необходимо там быть, — сказал Томас таким тоном, будто он — крупный ученый с мировым именем, которого пригласили на крупнейший и важнейший консилиум по атомной физике.
Сестре его ответ совсем не понравился. Воинственно размахивая любимой красной кружкой, она взвизгнула:
— Ага! Ты, значит, в Амстердам, а я опять сиди дома! Даме!! [14]
— И я тоже, — не могла не встрять в их разговор я, потому что тоже хотела куда-нибудь за границу. Например, в Рим или Венецию.
— Но мне обязательно нужно там быть, девочки, — защищался Томас, — это же моя профессия! Я художник!
— Ты в первую очередь отец, — по-взрослому заявила сестра, — так что бери руки в ноги и иди завтра в школу. Ясно?
