линчует ее. Она за куда более мелкие проступки людям кровь портила.
К остановке мы шли вместе. Надежда, слегка успокоившись, что-то рассказывала, рассказывала, рассказывала, а я со стеклянной улыбкой шагала рядом и строила планы убийства Кейтона. Кровавые и жестокие. Неприличные и мучительные.
Даже если Антон и Кей (Кирилл) братики, я все равно их прикончу. Если они реально близнецы, значит, они точно решили поиграть со мной вдвоем, твари! Может быть, поспорили. Например, на деньги или дорогую тачку.
А вот если братиков нет, а есть только один мерзкий Кейтон, то он ничуть не лучше, гигантский паразит.
Меня трясло, как при лихорадке, и Надя даже спросила, все ли со мной в порядке.
– Ты белая такая и глаза странные, как будто бы начинаешь болеть, – она приложила руку к моему лбу, – хотя вроде температуры нет, лоб холодный. Ты в порядке?
– Да, Оля. В полном. Я не начинаю болеть, я уже перестаю.
Я не стала уточнять, что моя болезнь называлась не простудой, а кретинизмом.
Я почти пришла в себя тогда, когда проехала на автобусе уже половину длинного пути домой. Кое-как успокоившись, я сидела на одиночном месте, бесцельно глядя на небо, пока не зазвонил телефон. Плакать больше не хотелось, но на душе было хреново.
– Кэт, – раздался в трубке бархатный голов Арина, – привет.
– Привет, – улыбнулась я ему, хотя понимала, что парень не видит меня. Здорово, что он позвонил! Хоть один нормальный человек с адекватными мыслями!
– Как твои дела?
– Отлично! Я сдала все зачеты с первого раза – представляешь, мне необыкновенно везло… А сейчас я только что сдала сложный экзамен. Поэтому мое настроение зашкаливает! – это было правдой, только я не говорила, в какую сторону оно зашкаливает. – А ты как?
– Мы только что приехали из Москвы, – отозвался задумчиво Арин.
– О, и вы уезжали? – удивилась я. И Антон ведь тоже уезжал. Очко в пользу версии «Кейтон»?
– Да, была съемка клипа. Снимали не у нас, а в горах. Катя, прости, что я отрываю тебя от дел. Я хочу встретиться. Сможешь сейчас? – неожиданно спросил Арин.
– Сейчас? – я следила за тем, как проплывали за окнами автобуса зеленые деревья и голубое небо без единого облачка. – А зачем?
– Мне нужно кое-что тебе сказать, – коротко ответил он.
Может быть, Арин хочет сообщить мне что-нибудь важное о проклятых Кее и Антоне? Или раскроет мне их/его тайну?
Сердце мое забилось сильнее. Да, несмотря на то, что мне жутко хочется есть, от пережитого стресса болит голова, меня трясет и вдобавок хочется спать, я должна встретиться с длинноволосым бас-гитаристом!
– Хорошо, – согласилась я, не колеблясь. С Арином всегда приятно общаться – я ведь говорила, что мечтала именно о таком старшем брате? Или даже о таком друге.
К тому же вдруг он действительно что-то прояснит?
– Где мы встретимся? – поинтересовалась я.
– Зависит от того, где ты сейчас. Мне действительно надо поговорить с тобой, Кэт.
Я вновь выглянула в окно и назвала место.
– Хорошо, – задумчиво проговорил молодой человек. Судя по звукам в мобильнике, он ехал в машине. – Раз ты там… Приходи в Зеленый парк, ближе к озеру, идет? Там, где стоит скульптура Голубя и Голубки. Знаешь, где это?
– Да. – Я слегка удивилась по поводу выбора места встречи. – Приду. А почему туда?
– Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь случайно увидел, – ответил Арин.
– А, точно, ты же звезда, не можешь появляться на улице просто так, – грустно рассмеялась я, и две девушки, уцепившиеся рядом за трясущиеся поручни, удивленно посмотрели на меня.
Я вышла через три остановки и посмотрела вверх. Небо стало затягивать серыми унылыми тучами. Неужели будет дождь? Надо бы встретиться с Арином поскорее, чтобы не попасть под него.
Уже через десять минут я была в Зеленом парке, небольшом уютном месте со множеством зеленых насаждений, лавочек, укромных уголков, статуй и замысловатых цветочных клумб. Этакий зеленый оазис посредине кипящего жизнью пыльного города, где в особо жаркие дни любят отдыхать горожане, не имеющие возможности выехать на природу. Зимой же в парке устраивали огромный каток. Я тоже была там пару раз, по инициативе вездесущей Нинки.
Статую Голубя и Голубку я нашла быстро. Небольшая белоснежная скульптура с птицами, чьи головы с по-человечески осмысленными глазами устремились вверх, к бескрайнему небу, торжественно и величественно возвышалась на черном постаменте. Искусственные деревца с резными веточками,
