Обняв, прикоснулся губами к моим губам, заставив замолчать.
В пустыне пошел снег.
Он не делал ничего, так и застыл, не шевелясь, заставляя меня слышать то ли его, то ли мое сердцебиение. Я чувствовала его теплые, неподвижные губы и боялась дышать. Он тоже боялся дышать.
Мне нравятся его волосы.
Ты же советовала мне бежать?
Они все равно нравятся мне.
Я, не выдержав, осторожно запустила пальцы в его серебряно-платиновые волосы и слегка сжала их. Кей словно проснулся, прошептав: «Можно?» – и, дождавшись моего слабого кивка, поцеловал меня уже по-настоящему.
Мама! Бабочки прилетели! Кто вызвал некроманта??
Никто.
Они просто ожили.
– Прости, – вновь прошептал парень, на мгновение отстранившись.
Оказалось, бабочки не умерли, а просто спряталась где-то! И теперь они, большие, яркие и очень красивые, вдруг выпорхнули откуда-то и, безмолвно веселясь, стали летать над нашими головами, задевая крылышками волосы. Нет, честно слово, это был не ветер, а именно бабочки!
Кей прижал меня к себе одной рукой, а второй гладил по волосам и по лицу, и я чувствовала себя счастливым большим мотыльком, дорвавшимся до света, но сумевшим найти себе особенный огнеупорный костюм, не дающий свету сжечь меня.
Ну кто придумал эту любовь, чувства, бабочек, Антона, в конце концов? Почему я с ним таю, как шоколадка, зажатая в горячих пальцах?
Кто-кто! Конь в манто! И баба с пистолетом… Хватит с ним цело… ладно, ладно, только не кричи, я тоже, пожалуй, немного того… понаслаждаюсь. Но все равно это неправильно! И не надо его обнимать! И не трогай его волосы, дура! Какая мне разница, что тебе давно хотелось? Ну, поганец, почему ты так здорово это делаешь – целуешься?
Наверное, наш поцелуй длился долго, очень долго, потому что солнце поднялось совсем высоко, у меня даже успели немного устать губы, и его дыхание было ненормально горячим, а объятия – более откровенными. И вообще – у Антона, как у девицы, ресницы дрожали, кода он целовал меня. Это вообще нормально?
Но все же я сумела отстраниться от парня первой. И я до сих пор этим горжусь. И бабочки тоже! Это они меня, кстати, наверное, за уши оттаскивали от Кейтона.
Нашла чем гордиться.
– Катя, – к моему ужасу, Антон опустился передо мной на колени и взял в свои руки мои ладони, поцеловал их и произнес нервно, но упрямо, – я люблю тебя и хочу, чтобы у нас были настоящие отношения. Малышка, я хочу, чтобы ты надела это кольцо и улетела со мной.
– Чего? Куда? – Я все еще не могла прийти в себя после поцелуя. Что я натворила? А моя гордость?
В одном зловещем темном месте…
– Ты же знаешь, что «На краю» улетают. В Москве нас ждет последний концерт. Потом запись нового альбома в Германии. Потом – гастроли. Солнце – да, признаю, это звучит сладко, но ты не разрешаешь называть тебя малышкой – короче, поехали со мной? Я никогда не брошу тебя, и денег у меня хватит на все твои капризы. Просто будь со мной всегда. Я буду петь для тебя одной. – Его голос понизился до заманчивого шепота.
Я ошарашенно смотрела в серые глаза парня. Он шутит? Я? Уехать? Из родного города? Бросив родных? Не окончив даже университета? Да ни за что в жизни!
К тому же… Вдруг он все же оставит меня? Слова – это одно, а действия – совершенно другое. Бросит – я не переживу этого, честно, не переживу. Алину же он оставил – значит… и меня сможет. Или нет?
Нет! Он тебя… меня любит!
