— Обыкновенно. В Статуте имеется пункт о чистоте крови, а моя теперь, сама понимаешь… — и замолчал, напрягся вновь, разве что не скалится.
Вот бестолковый.
— Поэтому если ты решишь, что…
— Сбежать вздумал? — Евдокия дернула за жесткую прядь.
— Я?
— Ты! Все вы, как девицу в постель уложить надобно, золотые горы словесами сыплете, а как в храм идти, разом десять причин находится… то он не князь, то волкодлак… нет уж, дорогой, раз обещался…
— Обещался — женюсь. Ева…
— Что?
— Ничего. — Высвободив ее руку, Лихо прикусил пальцы. — Ты и вправду не боишься?
— Того, что тебя титула лишат?
— И этого тоже…
— Этого — точно не боюсь. — Нужен Евдокии княжий титул, примерно как козе телескоп.
— А того, что я… вдруг они ошиблись? И крови хватит, чтобы обернуться…
…а вот этого он сам боялся.
— Лихо, скажи, если бы был хоть малый шанс на то, что ты волкодлаком станешь, тебя бы выпустили оттуда? — Она спрашивала, в глаза глядя.
Дрогнул.
Отвернулся и ответил:
— Нет.
— Дай угадаю, свои бы и прибили… а после прислали письмо, что, мол, погиб во славу короля и отечества?
— Да.
— Но ты живой и здесь.
— Живой и здесь, — повторил он, точно сам себе до конца не веря.
— И значит, не бывать тебе полноценным волкодлаком.
Поцеловала в холодную щеку.
— А если и так, — сдаваться этот упрямец не был намерен, — хватит и того, что скажут, если вдруг выплывет… рано или поздно, но выплывет… скандал случится…
— Напугал.
— Нас перестанут принимать в свете…
— Меня и до того не принимали.
— Ты упрямая.
— Я, между прочим, замуж в кои-то веки собралась, а ты мне тут чинишь препятствия. — Евдокия легла на живот, так сподручней было его разглядывать. — Волкодлак и… волкодлак… зато если с волчьей кровью, то однолюб… сам говорил…
— Когда?
— В поезде!
— Так мало ли что я там говорил! Переволновался, вот и нес всякое…
Улыбается. И улыбка — вполне себе человеческая, а что клыки слегка выглядывают, так это на луну.
— С чего это ты там переволновался?
— А не помнишь? Ты меня крендель украсть заставила!
— Я заставила?!
— Ты. — Лихо щелкнул по носу. — Прямо-таки потребовала… мол, не принесешь крендель, не будет разговора…
Врет, не так все было! Но возмутиться Евдокии не дали.
— Ева… значит, не передумаешь?
— А тебе хочется, чтобы я передумала?
— Нет, я… боюсь, что ты передумаешь.
— Не бойся. Не передумаю. Ты на мне женишься. И мы будем жить долго и счастливо… а если вдруг слухи пойдут, то и леший с ними. Уедем из Познаньска… в Краковель, у маменьки там дом… но мы лучше свой купим, где-нибудь за околицей, чтоб любопытных поменьше. С подвалом и цепью…
— Зачем?
— Тебя сажать стану, ну если вдруг на полную луну выть вздумаешь. А шерсть и вычесывать можно… я слышала, что собачья шерсть очень теплая,
