– Да как бы он понял? Он же глянул в мою сторону от силы пару раз!
Ровные белые зубы Марши внезапно обнажились от смеха.
– Он присматривался к вам, Стюарт Хедли.
Хедли охватил сильный страх.
– А, вы хотите сказать, что я не удовлетворил требованиям? – Его голос дрогнул. – Меня не стоит спасать? Я не вхожу в группу избранных, вот в чем дело?
– Стюарт Хедли…
– Перестаньте называть меня так!
Ноздри женщины раздулись.
– Никто не решает, кого можно спасти. Никто не выбирает – это вам не призывная комиссия, отбирающая годных людей. Вы спасены по той же причине, по которой мяч катится вниз с горы, – в силу законов природы.
Хедли угрюмо крякнул и угомонился.
– Чушь все это. Предопределение… помню я эти штучки. Спасенные и проклятые, – он холодно повысил голос. – Нахер, я не собираюсь сидеть сиднем. Это нечестно. Я должен что-то делать: я думал, он скажет мне, что нужно делать… – Внезапно Хедли замолк.
– Вам придется решать за себя самому, – сказала Марша. – Он же вам сказал, помните? Решать только вам.
– Проехали, – Хедли глотнул еще «Джона Джеймисона» и почувствовал тошноту: желудок скрутило, а к горлу подступил сырой металлический комок, которым он чуть не подавился. Стюарт неповоротливо отвернулся и выплеснул содержимое бокала на темный асфальт.
– Что вы делаете? – резко спросила Марша.
– Ссу.
Она рассмеялась.
– Вам хватит. Отдайте мне бутылку, – она взяла литровку и закрутила на ней крышку: резкий металлический щелчок. Марша засунула бутылку и бокал в бардачок и заперла его.
– Возможно, я что-нибудь сделаю, – заявил Хедли через некоторое время.
– Например?
– Пока не знаю. Лучше не будем об этом.
Ночной ветер начал остывать: Хедли протянул руку и закрыл дверцу.
– Хотите уйти? – Марша подняла свое тонкое запястье и посмотрела на циферблат. – Уже поздно, я отвезу вас домой.
– Подождите, – Хедли судорожно схватил ее за руку, когда она потянулась, чтобы вставить ключ зажигания в замок. – Еще рано.
С минуту Марша не опускала руку, затем улыбнулась и спрятала ключ.
– Человек дела самоутверждается?
– Не хочу пока возвращаться. И еще мне не нравится, когда женщина за рулем, – затем Хедли добавил: – Остаток пути поведу я.
– Вы умеете?
– Конечно. Я же все время вожу сраный магазинный грузовик.
Марша безразлично пожала плечами.
– Как хотите. Но мы не можем здесь больше стоять… Холодает, а мне еще ехать обратно в С.-Ф.
Неожиданно Хедли распахнул дверцу и, шатаясь, вылез из машины. Он захлопнул за собой дверь и сделал пару неуверенных, нетвердых шагов в темноте.
– Вы куда? – взвизгнула Марша.
– Домой. Езжайте обратно – я пойду пешком, – он споткнулся о приподнятую обочину дороги, но сумел восстановить равновесие и стал методично пробираться вдоль края щебенки.
– Господи Боже, – возбужденно крикнула Марша и, выскочив из машины, помчалась вслед за ним. – Вы даже не знаете, куда идти: вы не понимаете, что творите! – Вне себя от злости, она схватила его и яростно затрясла. – Возвращайтесь в машину и ведите себя по-взрослому!
– Отпустите меня, – окосевший и озлобленный Хедли оторвал ее холодные ладошки от своего пальто и отпихнул ее в сторону. – Я знаю, где мой дом, и найду дорогу обратно. Мы еще и не такие прогулки совершали.
– Чертов придурок, – Марша поспешала за ним: ее голос то ли смеялся, то ли дрожал от холода и нарастающей истерики. – Вы отключитесь, и вас переедет машина.
– Только не меня, – сказал Хедли. Поковыляв дальше, он задумался и промямлил: – А почему бы и нет? Пора с этим кончать. Времени осталось мало. Так сказал Бекхайм – слушайте Учителя, – он сошел с дороги в сухие заросли на краю обочины. – Ладно, пойду так. К херам эту дорогу.
Забежав перед ним, Марша в бешенстве преградила ему путь.
