выкладывать по три сотни в месяц за свою половину дома. И это самый минимум.
– Перестань! – крикнул я. – Содержание дома не обходится в шесть сотен! Ты меня обманываешь!
Нат раскрыл картонную коробку, в которой Фэй хранила текущие счета. Он придвинул ко мне пачку векселей и чековую книжку.
– А ты проверь, как ведутся дела, – сказал он. – Пойми, Джек, если у тебя не хватит денег, твоя часть имущества будет продана за долги. Насколько мне известно, ты не можешь оплачивать свою половину счетов. И значит, ты не можешь жить в этом доме. Логично?
Я лишь улыбнулся, чтобы показать им, что я спокоен.
– Ослиная задница! – выкрикнула Фэй.
По ходу дальнейших оскорблений ее голос постепенно превращался в визг. Она повернулась к Нату и завопила:
– Это просто плата за то, чтобы он выступил против меня в суде! Чтобы он очернял нас с тобой омерзительной ложью! Бог мой! Чарли просто выжил из ума. Он стал сумасшедшим параноиком! А этот придурок приезжал к нему в госпиталь и вываливал на него свои фантазии.
– Успокойся, – сказал Нат.
Из них двоих он казался мне более толковым.
– Тебе лучше продать свою половину дома, – посоветовал он. – Прямо сейчас. Прежде чем ее обложат долгами и процентами за неуплату.
Энтайл начал записывать на листе бумаги какие-то цифры.
– Ты получишь примерно семь тысяч долларов, – сказал он. – Но из этой суммы будет вычтен налог на наследство. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Ты имеешь в виду, что мне выгоднее продать мою долю вам? – спросил я.
– Конечно! – ответила Фэй. – Иначе банк заберет почти все деньги, и ты опять останешься без цента в кармане.
Она посмотрела на Ната и добавила:
– И мы будем жить здесь вместе с Банком Америки.
– Но я не хочу ничего продавать.
– У тебя нет другого выбора, – возразил мне Нат.
Я промолчал, продолжая на всякий случай улыбаться.
– Вот текущий счет из банка, – объяснила Фэй. – Один из счетов. Смотри на цифру! Сто пятьдесят пять! У тебя найдется половина такой суммы? Это твоя доля. Ты должен будешь оплатить ее. Неужели ты думаешь, что я возьму твои расходы на себя? После того, что ты сделал! Сволочь! Дрянь!..
В конце концов она дошла до таких грязных ругательств, что даже Натан при этом поморщился. Мы провели в бесплодных спорах около часа, а затем Фэй ушла на кухню, чтобы приготовить себе мартини. К тому времени девочки вернулись домой от подружек. Они обрадовались, увидев меня, и я поиграл с ними в «аэроплан». Фэй и Нат, хмуря злые лица, наблюдали за нами. Я услышал, как Фэй сказала:
– Он общается с моими детьми. И что я смогу сделать? Ничего!
Она швырнула сигарету в камин, но промазала, и окурок покатился по полу. Натан подошел и поднял его. Какое-то время Фэй мерила шагами гостиную, а Энтайл сидел и мрачно смотрел на свои ботинки, изредка скрещивая ноги то так, то эдак. Устав играть с девочками и отправив их смотреть телевизор, я присоединился к Нату и Фэй. Сев в большое кожаное кресло, которое любил Чарли Хьюм, я сцепил пальцы на затылке и с довольной улыбкой откинулся назад.
Фэй почти минуту молча смотрела на меня. Затем она снова сорвалась на крик:
– Вот что я скажу! Никто не заставит меня жить в одном доме с этой ослиной задницей! Я не позволю ему играть с моими детьми!
Нат промолчал. Я притворился, что не слышал ее слов.
– Пусть лучше моя половина дома вообще пропадает! – продолжала Фэй. – Я или продам ее, или отдам.
– Лучше продай, – посоветовал Натан. – Это не так уж и трудно.
– А что мне делать сейчас? – спросила она. – Прямо сейчас? Этой ночью? Как я буду спать, когда он здесь?
Посмотрев на Энтайла, она обиженно пожаловалась:
– Он все время следит за нами. Мы даже шевельнуться не можем. Теперь нельзя ни ванну принять, ни кусочка мяса съесть!
– Не нужно так драматизировать, – сказал Натан и, встав, направился к ней.
Они вышли в патио и начали спорить о чем-то. На таком расстоянии я не слышал их слов. Чуть позже они сообщили мне о результатах разговора. Фэй и Нат решили покинуть особняк и переехать в домик, арендованный Энтайлом, тот самый, в котором он жил вместе с Гвен. На мой взгляд, отличный вариант. Но что делать с девочками? В лачугу Натана не вместилось бы четверо людей даже если учесть, что двое из них были детьми. Из его слов я понял, что там имелась только одна спальня и одна общая комната, в которой он по вечерам делал учебные задания. Плюс ванная и кухня.
Примерно в девять часов вечера они забрали девочек и увезли их с собой. Я не знал, куда они направились, в мотель или в дом Натана. Я остался один в пустом особняке, и мне предстояло провести в нем долгую ночь. Когда я сменил повседневную одежду на пижаму и приготовился лечь спать, меня охватило странное чувство. Ведь я разместился в кабинете Чарли, где он проводил много времени. Теперь он умер, и его жена уехала, забрав любовника и дочерей. Кроме меня, в доме не было ни души. Все прежние обитатели покинули особняк, хотя раньше упорно переносили здесь тяготы быта с момента
